Душевные омуты

Естественно, что предательство заставляет нас чувствовать себя отвергнутыми и, наверное, вызывает чувство мести. Но месть не расширяет, а наоборот, сужает наше сознание, так как снова возвращает нас в прошлое. Люди, поглощенные местью, при всей глубине и оправданности их горя, продолжают оставаться жертвой. Они все время помнят о случившемся предательстве, и тогда расстраивается вся последующая их жизнь, которую они могли бы построить себе на благо. Точно так же человек из всевозможных форм отрицания может выбрать одну – оставаться бессознательным. Эта уловка – отказ человека ощутить боль, которую он уже однажды испытал, – становится сопротивлением личностному росту, который должен произойти у любого, изгнанного из рая, и всякому требованию расширения сознания.

Еще один соблазн человека, которого предали, заключается в обобщении своего переживания, как в уже упоминавшемся случае паранойи мужчины, которого бросила мать. Если она его покинула, то нет никаких сомнений в том, что любая другая женщина, за которой он станет ухаживать, сделает то же самое. Эта паранойя, которая в данном конкретном случае кажется вполне понятной, заражает цинизмом почти все отношения. Склонность к обобщению на основе любых острых переживаний предательства приводит к узкому спектру ответных реакций: от подозрительности и избегания близости до паранойи и поиска козла отпущения.

Предательство побуждает нас стремиться к индивидуации. Если предательство вытекает из нашей экзистенциальной наивности, то нам хочется охватить все больше вселенской мудрости, диалектика которой, как оказывается, сводится к приобретению и потерям. Если предательство вытекает из нашей зависимости, нас тянет туда, где мы можем оставаться инфантильными. Если предательство вытекает из сознательного отношения одного человека к другому, нам приходится страдать и постигать полярности, заключающиеся не только в самом предательстве, но и в нас самих. И в любом случае, если мы не останемся в прошлом, погрязнув во взаимных обвинениях, то обогатим, расширим и разовьем свое сознание. Эту дилемму очень хорошо обобщил Каротенуто:

С точки зрения психологии переживание предательства позволяет нам испытать на себе один из фундаментальных процессов психической жизни: интеграцию амбивалентности, включающей в себя чувства любви – ненависти, существующие в любых отношениях. Здесь снова нужно сделать акцент на том, что такое переживание испытывает не только человек, обвиняемый в предательстве, но и человек, переживший его и бессознательно способствовавший развитию цепи событий, которые привели к предательству[50].

Тогда самая большая горечь предательства может заключаться в нашем невольном признании – которое часто происходит через несколько лет, – что мы сами «согласились на тот танец», который в свое время привел к предательству. Если мы сможем проглотить эту горькую пилюлю, то расширим представление о своей Тени. Мы не сможем всегда быть такими, какими хотим выглядеть. Опять же сошлемся на Юнга: «Переживание самости – это всегда поражение для Эго»[51]. Описывая собственное погружение в бессознательное в двадцатые годы ХХ в., Юнг рассказывает нам о том, как ему время от времени приходилось себе говорить: «Вот еще одна вещь, которую ты о себе не знаешь»[52]. Но именно горький вкус этой пилюли вызвал такое развитие сознания.

Переживая потери, печаль и предательство, мы «погружаемся в глубь», а, может быть, и «проходим через» них к более широкому Weltanschauung[53]. Например, Дэвин, казалось бы, погрузился в трясину печали по своей покойной жене. Но его ощущение ненужности и внутренней разобщенности не соответствовали его потере. Проработав это переживание, он смог увидеть, что он потерял самого себя, печалясь по своей непрожитой жизни, преданный с самого детства другим и обреченный жить, как задумал кто-то другой. Только выдержав мучительные страдания в течение этих двух лет, он, наконец, смог начать жить собственной жизнью.