Душевные омуты

С точки зрения узкого рационального взгляда на мир, его главная задача состоит в обеспечении безопасности, доминирования и прекращения конфликта. Но с точки зрения глубинной психологии, истинная роль Эго состоит в том, чтобы вести диалог с самостью и окружающим миром. Эго должно оставаться открытым, максимально сознательным и постоянно стремиться к переговорам. Юнг называл этот диалог Эго-Самость Auseinandersetzung, т. е. диалектическим взаимодействием отдельных, но взаимосвязанных сторон реальности. Идея самости как трансцендентной и непостижимой для Эго реальности — это признание не только ограничений невротического Эго, но и его места в общей структуре человеческой психики. Введенное Юнгом понятие индивидуации, идея, что цель жизни заключается в постижении тайны в процессе развития личности, — это величайшее откровение нашего времени, миф для современного человека[8].

Индивидуация побуждает Эго и самость вести между собой постоянный диалог. В процессе этого диалога в какой-то мере исцеляются расщепленные фрагменты психики. Тогда самости можно дать несколько иное, функциональное определение и назвать ее архетипом внутренней организации психики. Иными словами, самость — это деятельность психики, направленная на дальнейшее развитие личности. Можно было бы сказать, что самость само-сто-ят(ь) — ельна или что мы ощущаем ее само-стоять-ельность через свои соматические и аффективные реакции, а также через воображение и фантазии. Можно было бы назвать самость «первоосновой желаний»; это значит, что она представляет собой единство телеологического и контекстуального, единство цели и средства ее достижения. В таком случае психика или душа — это только название таинственного процесса, позволяющего нам ощущать движение к постижению смысла.

Насколько нам известно, люди — единственные существа, стремящиеся найти смысл жизни. Такое стремление зачастую болезненно, но оно является автономным, и мы не можем удержаться от того, чтобы не искать этот смысл. В строках Гете, взятых эпиграфом к этой главе, говорится, что мы никогда не сможем постичь таинство, иначе это не таинство, но мы часто ощущаем его влияние в конкретных отношениях, в метафорах сновидений и во внезапном откровении смерти. Где бы мы ни ощущали наличие глубины: в космосе, в природе, в других людях или в самих себе, — мы остаемся в пределах своей души.

Хотя Эго, стремящееся к безопасности, склонно ограничивать эту глубину догматической определенностью и расчетливой предсказуемостью, таинство, в котором мы играем лишь случайную роль, не только простирается за границы нашей способности строить планы, но и за пределы нашей способности постигать. Мы можем сохранять связь с душой только благодаря способности психики к воображению, сознательному или бессознательному, постижимому или непостижимому. Пока мы будем его искать на пути, указанном Эго, от теологии до музыки и романтической любви, нас постоянно будет увлекать вниз, в душевные омуты, в которых мы меньше всего хотим оставаться. Такие погружения свидетельствуют о том, что душа вездесуща, автономна и таинственна.

Хотя многим из нас идея души кажется слишком аморфной, нам следует помнить о ней и воздавать должное ее эфемерности и неоднозначности. Наши предки жили в одухотворенном мире; сегодня мы называем этот феномен анимизмом. (Вспомните об этом, в очередной раз постучав по дереву или произнеся «будь здоров», когда кто-то чихнет.) Каждый из нас в состоянии регресса проецирует содержание своей психики на других людей и окружающий мир. Ответ на вопрос, существует ли душа, фактически потерял свою актуальность. Однако, следуя этим путем, можно ощутить глубину, близость таинства, свидетельствующие о наличии души. Такие ощущения нам удивительно знакомы, ибо они возникают при столкновении с тем, что существует у нас внутри. Это похоже на резонанс. Подобное откликается на подобное. Бодлер мог вспомнить время, когда человек и природа составляли одно целое:

Природа — строгий храм, где строй живых колонн
Порой чуть внятный звук украдкою уронит;
Лесами символов бредет, в их чащах тонет
Смущенный человек, их взглядом умилен[9]

.