Душевный разговор. О смысле жизни, семейных секретах и утюге, который оказался вечным двигателем

Петрович тяжело рухнул в садовое кресло и посмотрел на участок. Он вместе с отцом строил этот дом. Здесь прошла вся его жизнь. Здесь он прожил сорок лет со своей супругой, здесь могли бы вырасти его дети, если бы получилось ими обзавестись. Он смахнул слезу и принялся читать бумаги.

– У вас тут из-за выгребной ямы уже мухи завелись, – начал было отчитывать мужчина хозяина, но внезапно его голос резко изменился. – Постойте-ка, да это не мухи вовсе!

– Как это не мухи? – удивился Петрович и отложил в сторону бумаги.

– А вот так! Это же пчелы!

– Какие еще пчелы? – ничего не понимая, спросил хозяин дома.

– Это пчелы-плотники, очень-очень редкие, занесенные в Красную книгу, – с восхищением говорил гость, разглядывая насекомое, сидящее на перилах. – Подумать только, в наших краях они почти не встречаются. Я давно увлекаюсь апиологией – это наука о пчелах такая. Даже не мечтал увидеть их живьем!

Парень буквально захлебывался от возбуждения и без конца поправлял очки дрожащими руками.

– Да? Странно, у меня их целый сарай, – пожал плечами Антон Петрович, глядя на черную муху-пчелу.

– Потрясающе! Они избрали ваш дом средой обитания! Это же просто невероятно! Давайте сюда. – Он схватил бумаги и небрежно запихнул назад в папку. – Завтра я приеду сюда со своим дядей, он профессор, он будет в восторге! – радовался тип, словно ребенок, увидевший Деда Мороза.

– Так значит, переезжать пока не придется? – с надеждой в голосе спросил Петрович.

– Не придется! Я сделаю все, чтобы этим созданиям ничего не навредило! Кто знает, куда они полетят и выживут ли, если мы нарушим их привычный ритм жизни! В общем, будем бороться! – уверенно кивнул мужчина и, пожав Петровичу руку, уехал, предварительно сфотографировав пчелу.

На следующий день к Петровичу приехала целая делегация. Его расспрашивали о странных черных пчелах, о том, где они живут и как себя ведут. Ученые делали снимки и снимали видео, а в перерывах Петрович поил их чаем и кормил салатами.

Еще через день вокруг дома Петровича понаставили камер, подключили весь периметр к пожарной сигнализации, а через неделю провели канализацию.

Спустя год, когда сарай окончательно был уничтожен пчелами, Петрович завез на участок новой древесины для своих «квартирантов». Его дом стал местной гордостью и рассадником ученых. Кто бы мог подумать, что тот, от кого хочется больше всего избавиться, может оказаться единственным спасением.

«Удача», – думал Петрович, сидя у себя на веранде и попивая чай.

Он и понятия не имел, что два года назад пчел сюда привезла его жена, когда вернулась из поездки в гости на малую родину. Ей всегда хотелось приносить пользу окружающей среде – хотя бы в пределах собственного участка.

Без памяти

– Квадрат гипотенузы равен квадрату… равен квадрату… равен штанам… – бубнил Андрей, разглядывая свои брюки и пытаясь вспомнить их связь с геометрией.

– Не помнишь? – спросила математичка, повернувшись к доске.

Ученик виновато помотал головой.

Мама всегда в шутку говорила, что голова у Андрея как дуршлаг, через который процеживают компот: все нужное выходит, а остается один жмых.

Андрей зачем-то помнил имена и фразы каждого героя во всех фильмах, что когда-то посмотрел. Он знал наизусть более ста телефонных номеров и рекламных слоганов. Он также пронес через годы информацию, что язык хамелеона в два раза больше его самого, и тот факт, что масса самого крупного найденного алмаза составляет 3106 карат.

Зато Андрей постоянно забывал отчество отца и сколько тому лет.

– Ох, Безголовов, садись. Два, – устало буркнула учительница и нацарапала в журнале уродливую цифру. – Дневник давай.

– Я забыл… – промямлил упавший духом ученик.

– А голову ты… Ах, ну да, тут и так все ясно. – Математичка вспомнила фамилию двоечника и под смех одноклассников вызвала к доске следующую жертву древнегреческого текстиля.

На литературе у Андрея обычно все заканчивалось намного хуже, чем на математике.

Строки стихов вылетали из памяти легче, чем мелочь из дырявого кармана, а то, что оставалось в голове, перемешивалось в белиберду, за которую его иногда выгоняли с урока.

– У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой.

Андрей начал было с выражением читать стих на очередном уроке, но был остановлен диким смехом одноклассников.

– Что-то не так? – спросил он, искренне удивляясь реакции.

– Все так. Прекрасные строки Александра Сергеевича Лермонтова, – совершенно безразлично ответил ему педагог. – Давай дневник.

– Я забыл…

И так каждый день, из года в год.