Души (ЛП)

— Растрёпанные волосы, полуприкрытые веки, мягкие губы, расслабленность после хорошего сна. Ты выглядишь невинной и уязвимой, но в то же время очень сексуальной. Я хочу схватить тебя и утащить в какое-нибудь безопасное место, где никто тебе не навредит, и одновременно хочу зацеловать тебя до беспамятства. Раствориться в твоём тепле.

Мысли затуманиваются. Хочется утонуть в его объятьях и забыть про Дэва и всю эту ссору.

— Я весь твой, куколка, — добавил он, коснувшись прядки моих волос. — Злись на меня, сколько хочешь, но я буду возвращаться снова и снова, чтобы показать, как сильно я тебя люблю, пока ты не простишь... — он посмотрел наверх, — меня.

Сначала донёсся папин голос, затем мамин смех. Они вышли из спальни. Я запаниковала, не зная, просить Эхо уйти или остаться. Я открыла рот, и вышло только:

— Я тоже тебя люблю.

Он улыбнулся.

— Знаю. Хочешь, чтобы я ушёл?

Клянусь, он умеет читать мысли. Теперь, когда он их озвучил, это звучало слишком эгоистично с моей стороны, особенно после всех его стараний.

— Эм, коробки.

Он посмотрел на мусорку, а затем снова на меня в ожидании ответа. Мама и папа уже на лестнице. Аааа, что делать?!

— Мне уйти или остаться, куколка? — Эхо спрашивал абсолютно серьёзно, словно был готов уйти по первому моему слову, но выражение его лица говорило, что он хочет остаться. Я сама хотела, чтобы он остался. Но сначала несколько важных условий.

— А ты будешь хорошо себя вести?

Он фыркнул.

— Я серьёзно, Эхо.

Он положил руку на грудь, золотистые глаза сверкнули.

— Что я могу такого сделать, будучи невидимым?

Да много чего. Обычно по воскресеньям он смотрел, как я готовлю завтрак, и утаскивал со стола вкусняшки. Но уходил всегда до появления моих родителей.

— Можешь остаться, если пообещаешь хорошо себя вести.

— Ради тебя всё что угодно, куколка. Ах да, тебе лучше подойти к плите и притвориться, что яичницу готовишь ты.

Он пошёл к плите вместе со мной и встал рядом, почти вплотную. Наклонился и вдохнул аромат моих волос. Моих немытых волос. Я скривилась.

— Хочу тебя поцеловать, — прошептал он.

Я так и знала! Хорошее поведение не заложено в его ДНК. Я повернулась, чтобы сделать его замечанию, но его взгляд меня остановил.

— Я скучаю по твоему запаху, — шёпотом говорил он. — Хочу обнимать тебя по ночам. Просыпаться рядом. Я скучаю по твоему теплу, — добавил он, сверкая волчьими глазами. — И по тому, как ты медленно открываешь глаза по утрам, а затем быстро зажмуриваешься, словно не желаешь видеть утро.

Я не могла оторвать от него глаз, но точно понимала, где сейчас мои родители, по их голосам. На середине лестницы. Если обернусь, то наверняка увижу их ноги, но я не могла отвести глаз от Эхо.

— Но больше всего, — продолжал он, — мне не хватает тебя в моих объятьях, твоего тихого дыхания напротив моей груди, пока ты спишь, которое напоминает мне о том, как мне повезло.

Всё, я превратилась в желе.

— Что-то вкусно пахнет, — сказал папа, уже сойдя с лестницы, и я посмотрела на него, мысленно мечтая отправить его обратно на второй этаж, пообещав принести завтрак в постель. Но мама уже разглядывала накрытый стол с благодарной улыбкой.

— Ох, милая, выглядит потрясающе, — сказала она.

— Всё дело в правильной подаче, моя будущая тёща, — поклонился Эхо.

Я едва сдержала улыбку.

— Яйца уже тоже готовы.

— Чего я только для тебя не делаю, Кора-мио. Позволяю приписывать результаты моих трудов. А ведь я заставил шеф-повара Лавре приготовить всё это после того, как он закончил накрывать завтрак.

— Спасибо, — сказала я, перекладывая яичницу на тарелку.

— Нет, это мы должны тебя благодарить, милая, — возразил папа, ошибочно решив, что я ответила им. Он подошёл ближе и начал наливать кофе в кружки. Чмокнул меня в висок. — Еда выглядит восхитительно, мы как раз нагуляли аппетит.

Мама хихикнула, и мои щёки вспыхнули. Мои родители обычно не выражают так открыто свои чувства, хотя я всегда знала, когда они занимаются любовью. Они иногда забываются, перестают замечать что-либо вокруг, и это одновременно мило и неловко. Мамы не должны хихикать, а папы должны следить за своим лицом, когда рядом их дети. Он протянул маме её кружку, поцеловал, задержавшись дольше положенного, и сел. Она снова хихикнула.

Я заметила блеск в глазах Эхо, пока он наблюдал за ними.

— Кажется, твоя мама сегодня...

— Заткнись, — выдавила я сквозь зубы. Моё лицо пылало.

— Что ты сказала, солнышко? — спросила мама, раскладывая панкейки.

— Сироп, — нашлась я с ответом. — Кленовый или клубничный, какой хотите?

— Неплохо, — прокомментировал Эхо.

— Кленовый сойдёт. Клубничный, наверное, уже закончился, — и тут она посмотрела на папу, они оба заулыбались. Не знаю, что это за улыбки, но если это как-то связано с прошедшей ночью, я больше никогда не притронусь к клубничному сиропу.

— Мне кажется, твои родители любят эксперименты, — встрял Эхо, отходя с моего пути. — Интересно, а что мы могли бы сделать с...

Я наступила ему на ногу.

— Ай! За что?