Души, разделенные телами

– Два дня назад ваша главная наложница покинула Негларию. За ней послал, как мне сказали, ее отец. Она до сих пор не вернулась. И еще, прямо сейчас в приемной вас ждет лангийский посланник. Говорит – дело срочное.

Аджанара направился в приемную и, открыв дверь, сразу узнал одного из военных советников императора. Обычно тот не командирует своих приближенных без крайней нужды. Видимо, дело неотложное.

– Генерал, вам надлежит немедленно предстать перед Советом Лангии. Мне приказано сопроводить вас.

– К чему такая срочность? – удивился Аджанара.

– Мне не велено говорить об этом, а приказ подписан самим императором, – советник развернул документ, на котором сияла красная императорская печать величиной с ладонь.

Генерал вышел из приемной вместе с советником и махнул ожидавшему в холле Вердгару.

В следующее мгновение Аджанара оказался в лангийской тронной зале, до отказа набитой представителями верховной власти, в том числе и старейшинами, которые чрезвычайно редко посещали любые мероприятия

Выглядело это устрашающе. Аджанара вдруг почувствовал себя пришпиленным булавкой насекомым.

– Я останусь с тобой, – шепнул племянник императора до того, как увидел на собрании и своего отца. Тот бросил на сына гневный взгляд и стиснул зубы.

Вердгар задрожал и почтительно склонил голову, но остался на месте, выражая этим непреклонное желание отстаивать интересы друга.

Посреди залы на роскошном изумрудном троне сидел император Брайнор, подперев голову рукой и о чем-то задумавшись. Кажется, никто и никогда не видел его в приподнятом настроении. Груз ответственности за всю Лангийскую цивилизацию, а еще больше бесконечная война со скрестами и их Хозяевами сделали его неизменно серьезным и сосредоточенным. Спокойствие и рассудительность стали постоянными спутниками императора, и очень, очень сложно было вывести его из себя. Его брови словно навсегда сошлись над переносицей, образовав глубокую складку. Плотно сжатые губы и волевой подбородок не оставляли сомнений – все будет так, как повелит он. Внимательный взгляд светло-серых глаз, высокие скулы, прямой нос дополняли внешность этого незаурядного правителя, шутки с которым были плохи. Но каждый, кто видел его хоть раз в жизни, готов был поручиться, что более честного и справедливого императора трудно найти.

– Генерал, – Брайнор поднялся с трона, – позвольте прежде всего поблагодарить вас за то, что приняли мое приглашение и нанесли нам визит.

– Ваш приказ, пожалуй, не оставлял мне выбора, ваше величество. Да, и прошу прощения за внешний вид, боюсь, что в парадное я переодеться не успел бы.

Почтеннейшие старцы своими укорительно-пренебрежительными взглядами готовы были, казалось, наделать новых дыр в его и без того изорванных одеждах.

– Вы знаете, зачем я вызвал Вас?

– Вероятно, из-за артефакта, который утащили скресты, – Аджанара уже сомневался, что это так, но других предположений у него не было.

Император, заложив руки за спину, неспешно прошел к столу, на котором лежало изумрудное ожерелье. Бережно взял украшение.

– Узнаете?

Аджанара, конечно, сразу узнал ожерелье, принадлежавшее его любимой наложнице. Она не упускала случая прихвастнуть подарком отца и носила драгоценность не снимая.

– Откуда оно у вас? – растерялся генерал.

– Вы не ответили на вопрос.

– Это ожерелье принадлежит девушке, которую я хорошо знаю.

– И что вы знаете об этой девушке? – продолжал император с какой-то грустной отрешенностью.

– Ее зовут Велена, и она лангийка.

– И что же делала лангийка на вашей планете в течение нескольких лет, вы можете нам объяснить?

– Извините, император, – ответил Аджанара со всей возможной почтительностью, – но мои отношения с этой девушкой не касаются ни вас, ни этого собрания.

– А если ваши личные отношения с этой девушкой стали причиной ее смерти? – уже громче и с надрывом произнес правитель.

– Смерти? – потрясенно переспросил Аджанара.

– Да, смерти!

– Как это могло произойти?

– Это вы мне скажите, как моя племянница оказалась в столь унизительном положении? Вместе с другими вашими рабынями она все эти годы служила вам игрушкой для сексуальных утех. Вы наверняка горды тем, что даже дева императорских кровей ползала перед вами на коленях. Не так ли?

– Вовсе не так, – с достоинством возразил Аджанара, – я любил и уважал Велену. И я, конечно же, ничего не знал о том, что она – ваша племянница, – в его голове мелькнула мысль о том, что этот скверный день с каждой секундой все успешнее претендует на звание худшего дня в его многовековой жизни. «Видимо, мой небесный отец решил, – подумал он, – что физической болью я еще напоен не сполна, а добрая горсть позора поможет мне окончательно свалиться в грязь на потеху всему миру».

– Вы знали, что она лангийка. О наших законах чести вы тоже знали, но никогда не следовали им. И теперь моя племянница убита ее женихом.

– Женихом? – оторопел Аджанара.