Души Рыжих

«Понимаете, – говорил Русти много позже своим внимательным слушателям в заведении Хенка, – как стали меня обыскивать эти, – тут эпитеты, характеризующие людеи Папы, варьировали – так меня и осенило».

Осенило его честно говоря, немного позже. Именно сейчас – в предбаннике суперконтейнера.

– «Шпиллер» – бессмысленно повторял Русти – «Щпиллер».

* * *

– Хорошая работа, Черник! – похвалил Петера Боров – Пролезай в причальный узел и подсоедини воздухопровод к патрубкам. Не хотелось бы потерять заложников. Я приму ребят с корабля.

Он, неудобно задрав голову, убедился, что ярко-оранжевая фигурка напарника скрылась в башенке стыковочного устройства «Леди Игрек», и осведомился по рации.

– Ну как там у вас, ребята?

– Выходим в стыковочную – чуть сдавленным голосом – время поджимало – отозвался Кортни – У тебя все готово? Без сюрпризов?

– У меня-то – готово. А вот вы-то, ребята, свое дело помните? – строго парировал столь нелепое подозрение Боров – Программа на возвращение в бортовой компьютер загружена? Или за двадцать суток полета там у вас еще, как говорится, конь не валялся?

Тон папаши-покровителя очень шел ему, скрадывая даже полную неуместность заданного вопроса. Этим приемом Боров часто пользовался и всегда – с гарантированным успехом.

– Не беспокойся, – заверил его колонель, – покатим домой как на рельсах

– Ну что ж, – вздохнул Боров и отключил прием – не стоило слушать то, что пойдет в эфир теперь. – Мне очень жаль, ребята, что ваша гнедая сломала ногу.

Он отжал кнопку выносного пульта, и лапа лебедки обратным ходом задвинула подвижной плитой корпуса проем, пропустивший через себя трехсоттонный контейнер с «Пеплом». Взглянул на часы до срабатывания зарядов оставалось меньше двух минут. Он не стал смотреть, как на поверхности металла начали появляться вмятины от выпущенных изнутри пуль. Игра была сыграна. Оставалось зачистить мелочи.

Боров запустил ранцевый двигатель, и к тому моменту, когда он преодолел небольшую бездну, отделявшую его от шлюзов «Леди», «Констеллейшн» тряхнуло изнутри. Часть выхлопа взрыва, сорвав какие-то заглушки, ударила в пустоту, закрутив угловатую тушу корабля вокруг оси – выжженную скорлупу обитаемых и грузовых отсеков и не шибко пострадавший блок силовой установки и двигателей. Ничего живого уже не было в этой, покрывшейся цветами побежалости руине.

* * *

– Ну как там? – спросил Петер, довертывая вентиль патрубка воздухопровода и кивнув на стенку разгрузочного тамбура суперконтейнера.

– Зашевелились. А то я уж думал, что приморили мы заложничков. Как там ребята?

– Посмотри сам, – Боров кивнул на проем люка и, подождав, пока Черник, подтянувшись за фал, направит себя туда, выстрелил ему под стык шлема с воротником скафандра. Черник дрыгнул ножками и продолжил свое движение в открытый Космос уже обмякшей куклой, мертвой, как дверная ручка.

Боров, констатировав, что работа и тут сделана чисто – вся кровь осталась в скафандре и не придется тратить время на отмывание тамбура и гермокостюма, задраил шлюз, включил сервопривод и проследил за тем, чтобы переходник суперконтейнера был герметично поджат к шлюзу «Леди». Потом окончательно подровнял давление в системе воздухопроводов и, не торопясь впускать пленников в корабль, поднялся в рубку – пора было заняться предполетной подготовкой. Он даже не стал выглядывать в иллюминатор, чтобы бросить последний взгляд на ставший братской могилой разбойников и их жертв остов «Констеллейшн» и болтающегося в стороне от него – отправленного в «автономное плавание» Петера. Все это было уже в прошлом. Останки и обломки могли теперь годы и годы продолжать свое бесконечное падение в фиолетовое зарево огненных океанов Фомальгаута – Эрику Бишопу предстояла другая дорога.

* * *

Мечтательно вздохнув, Эрни снял шлем. Торопиться больше не имело смысла. Настало время продумывать каждый шаг если он не оступится сейчас, то впереди – только приятные заботы о том, как распорядиться той горой баксов, что теперь безраздельно принадлежит только ему – Эрику Бишопу по кличке Боров. Кому-то может не нравиться такая кличка, а вот по нему – в самый раз… Ведь унижает она вовсе не его – человека, шестой год работающего на Папу, – а тех, кому придется теперь лизать его в пояс и ниже: «Боров приказал», «Боров заказал», «Боров – то, Боров – это»… «Извольте приготовить для господина Борова чистую салфетку – только льняную, никакой синтетики! – и не забудьте подтереть ему задницу…» Вот так будет теперь!