Души. Сказ 2

– Невозможно купить человека с таким непокорным взглядом. О..! Да, с этим, Луна. Даже сейчас ты так смотришь. И на кого? На супруга… – он смеётся вопреки моему нетронутому эмоциями лицу. – Ты отравляешь, Луна. Медленно отравляешь. По венам твоим течёт яд, который отравляет и мужчин, и женщин, помяни моё слово.

– Тебе нравится выставлять меня особенной.

– Мне нравится говорить правду.

Расчёсываю гребнем волосы. Скоро подоспеет Гелиос. Я соскучилась, признаюсь.

Могу часами наблюдать за ним без лишних слов и вмешательств, а могу весь день провести на другом этаже с тёплой мыслью, что этажом ниже меня ожидает тёплый собеседник.

И скоро он вернётся: ввалится в дом со вздохом и падающей сумкой на комод, сделает комплимент ухоженным волосам и благоуханию на кухне, встретит меня за чашкой чая и рассматриванием сада через окно, позовёт ужинать и угостит леденцами и историями из жизни.

Удивительно, как человек привыкает к обществу другого. И дни Без кажутся не днями вовсе. Сегодня даже крохотные домашние заботы не добавляют мне настроения. Я мечтаю обмануть время.

Мимолётом вспоминаю Ману и её наставления:

– Ты знаешь себе цену, но отчего-то делаешь скидку. Ни один мужчина на свете не заслуживает этого, поняла?

Я кивнула, а женщина прихватила меня за подбородок и вцепилась глазами.

– Запомнила этот жест…? Не позволяй ему повторяться без твоего согласия!

Согласием же могут выступать не только слова. Движения, взгляды, вздохи. Об этом я узнаю позже.

– Показывай телом, птичка. Руководи. Не позволяй ни единому божку думать, будто он способен владеть тобой. Если, конечно, сама не пожелаешь подчиняться. Создай иллюзию. Пускай верит, пускай ощущает себя верхним.

– Ты пугаешь меня, – призналась я.

– Прости, птичка. Открываю глаза.

Гелиос возвращается ночью. Просыпаюсь от удара входной двери, сползаю с дивана, задремавши чуть ранее в гостиной, и иду навстречу немногословному супругу, что без приветствия и каких-либо слов ускользает на кухню.

– Я сам, не утруждай себя, – сухо бросает мужчина на моё преследование и, раскрыв оставленный на столе горшок, вычерпывает суп. Остывший. Много часов назад. Затягивает ложку и отбрасывает трапезу вовсе. Не желает говорить, не желает объяснятся. Не желает есть.

И тогда я совершаю первую свою ошибку. Вместо поддерживающего или успокаивающего вопроса/совета, я порывисто восклицаю:

– Новая служанка в дом обошлась слишком дорого, не находишь?

Гелиос поднимает глаза и, прижигая укором, внимает продолжению. Он выпытывает это продолжение, вытягивает его из меня порицающим взглядом.

– Шутки у тебя сегодня, как и суп, жена, – не задались и остыли.

– Я предельно серьёзна, – хмыкаю наперерез (и мужчине, и взгляду, и здравому смыслу). – Ни одна повариха на свете не стоит таких денег. Ни одна уборщица и прачка. Все они вместе взятые.

– Откуда тебе знать ценник обслуживающего персонала? – препирается Гелиос. – И как смеешь делать выводы про себя?

Фантастически огибает факт того, что я была – отвратительное слово! – приобретена аналогичным образом.

– Знаю человека, у которого ты меня выкупил. Этого достаточно.

И отодвигаю миску с супом.

– Что ещё ты знаешь? – отвечает мужчина.

С нерушимым спокойствием – и на лице, и в интонации. С нерушимым и раздражающим спокойствием…! Прищурившись, добавляю:

– Знаю, что в Монастырь ты приезжал (или приезжаешь, то лично мне неведомо) только к новоприбывшим и заслуживающим то девочкам.

Выдерживаю остановку. Подначиваю, ну же…!

– И? – грохается изо рта мужчины, а я почти готова вскричать от этого равнодушного «И».

– Говорил, что женой обладать не желаешь. Обманул меня или изменил себе?

Провокационная интонация почёсывает макушку.

– Ни то, ни то, Луна. Представь себе.

– Так не бывает.

До чего довёл остывший суп и опоздание мужчины…

– Я услышал о твоей просьбе в адрес Отца, узнал о твоём желании стать женой. Всего-то.

– Надо же… – холодно протягиваю я.

– Прекрати кусать руку, что тебя кормит, девочка. Задай вопрос. Что беспокоит? Что хочешь знать?

– Как купил меня. И зачем.

– Если желаешь в такой формулировке… – нехотя швыряет собеседник. – Внимай. Хозяин Монастыря открыл торги и единственным неприглашённым туда гостем оказался…угадай кто?

Ян, чёртов ты…

– Не знала? Отлично! Поверь, сделал он это не просто так. Беспричинность и Хозяин Монастыря – понятия противоположные; у этого черта имеется в запасе план даже на запасной план. Но я приехал. Потому что захотел убедиться…

– В чём же? – бросаю нетерпеливо.

– В том, за что он борется.

Была ли то борьба? Или вялая попытка шевеления? Может, Ян хотел поиграться, но не ожидал, что дела зайдут так далеко; не знал намерений и возможностей Гелиоса. Хотя (судя по тому, как они друг о друге отзывались и отзываются) знал.

– Отец… – продолжает своё повествование мужчина.

– …можешь называть его Яном, – добавляю я. – Имя мне известно.