Души. Сказ 2

Уверенности в молодом теле было хоть отбавляй…Я вздохнул и окончил:

– Тогда поздравляю. Добро пожаловать в пантеон Богов.

На некий срок общение наше прекратилось.

Я помогал семейным делам, а Ян внимал собственным. Вечера и разгуливающие на них всё больше распространялись о Монастыре, Боги всё больше восторгались явленному им. «Прекрасный урожай», – говорили одни, «Хороша кровь», – вторили следующие. «Этот Бог воскресил многовековые, когда-то рухнувшие традиции поклонения Нам», – вещали последние. И тогда же, помнится, начались религиозные войны. Религией обзывали малейшие движения и собрания (в то время, как действительными считались веры в Земных и Небесных богов). Возродилась умерщвлённая некогда традиция подношения кровью и телом (а кровь пускать Боги любили и будут любить – презренно; по причине всех выявленных некогда грехов, которыми пристыдили мирских). То знаменовало скорые бойни верующих за свои правды: сыны Земных Богов величали открытие Монастыря безрассудным кощунством, а явившегося Божка, принадлежащего к их пантеону, но явленного и признаваемого Небесными светилами, начертали убийцей законов, морали и истории; сыны Небесных Богов величали его величайшим, ибо он соединил две религии и позволил литься новым молитвам из сердец прибывающих послушниц. Но то было в начале. Хозяин Монастыря быстро сообразил и закрыл кричащие рты выдаваемым Монастырем провиантом. Недовольные позабыли о слагаемых истинах и, казалось бы, нерушимых устоях. Осталась гуща наслаждений. Остался крутящийся в бесконечной воронке порок.

А Ян…в какой-то момент позвал меня в Монастырь для, как выразился сам, «довольно приятного сюрприза». Кабинет (личный кабинет некогда мальца) уже был обставлен; не очень дорого, но очаровательно и показательно: мы сели на диван. Мой – назовём его деловой – партнёр уже научился угощать важных гостей выпивкой (хотя выбирать её не научился и двадцать лет спустя).

– Я везу с рек на западе нескольких соблазнительных дев! – объявил довольный голос. – И некоторые из них соблазнительны своей непорочностью. Попробуй. Девушки на западе, говорят, такие же, как и их местность: чрезмерно влажные и с густой растительностью.

И я с радостью принял подарок. И принимал раз за разом.

Вскоре же Ян подвёл к тому, что невинные цветы на рынке пользуются большим спросом, а потому отдавать всех дев на свете он не может.

– Это ведь никак не отразится на наших с тобой отношениях, Гелиос? – сердобольно вопрошал он (тогда я служил – ещё! – для него авторитетом). – Только скажи! Я беспокоюсь за бизнес, сам понимаешь. Но и дружба для меня на той же ступени.

– Всё в порядке, – успокаивал его я. – Довольно подарков! Отныне ты работаешь на себя и никого кроме. Ты возрос, мальчик, продолжай!

Спустя месяцы Ману вообразила, что прибывающих девочек следует показывать всех вместе и всем сразу (а не выводить каждую и каждому индивидуально): так родилось Шоу. Фееричное представление с танцами, песнями, куревом, алкоголем и многочисленными Богами, которые преодолевали мили (иногда и тысячные), дабы опробовать никем не тронутые создания или полакомиться лучшими с их земель. Богов подбивало, что публичный дом носил звание Монастыря – они находили то ироничным, остроумным и притягательным – и что послушницы в нём были доступны только им – Высшим. Самолюбие щекотала каждая из девочек, а в ответ этих девочек щекотали потные, плотные пальцы.

Монастырь начал ассоциироваться с достатком и порядком, с удовольствием и оправданным (а потому позволительным) пороком. Хотя…когда порок глушил или останавливал Бога?

Сибирия предпочла остаться в обслуживающих комнатах. Вести дела с бывшими друзьями не получалось – не хватало огня, ума и прыткости. Меня же не покидала мысль, что путь, которым изрезалась судьба Сибирии, был избран и подбит мной. Когда-то я мог отказаться, вразумить её. Его. Мог обойтись без глупого и абсолютно неуместного ехидства. Мог. Но не удержался и не сдержался. Решил воспользоваться моментом, а, как оказывается, правило «дают – бери» не всегда верно и не всегда приводит к положительному.

Это было начало. Это было становление. Это была история.

История, которая кажется нам далёкой, недосягаемой, воскрешаемой исключительно в памяти или древних фолиантах, оказывается реально действующим событием. История – это нечто происходящее в данным момент. История слагается нами, а прочие умы разносят её легендами и сказаниями. Историю творим мы сами, и имя ей начертано «Настоящее».