Души теней

«Нам нельзя целоваться. За дверью Бонни и Мередит. Почему я попадаю в такие ситуации? Но Дамон даже не пытается меня поцеловать. А мы должны… ой!»

Остальные раны.

«Теперь они заболели по-настоящему. Кто изобрел такую плеть с тончайшими хвостами, которые рвут тело так глубоко, что раны поначалу даже не болят? Или почти не болят… а потом становится все хуже и хуже… и они продолжают кровоточить… а мы должны остановить кровь, прежде чем меня осмотрит врач…»

Следующая рана, которую уже жгло, как огнем, шла наискосок через ключицу. А третья была у колена. Дамон собрался взять еще одну тряпочку и промыть их водой. Елена удержала его:

— Нет.

— Нет? Ты уверена?

— Да.

— Я хочу всего-навсего промыть их.

— Я знаю. — Она действительно знала. Он открыл ей разум, его мысли текли совершенно спокойно. Правда, она не понимала, зачем он это сделал.

— Позволь дать тебе совет: не делись кровью с умирающим вампиром. Не позволяй никому даже пробовать ее. Это хуже черномагического вина.

— Хуже? — Она знала, что Дамон делает ей комплимент, но не могла понять, что он имеет в виду.

— Чем больше пьешь, тем больше хочется, — на мгновение Елена почувствовала, как сильно она нарушает свободное течение его мыслей. — Чем больше ты пьешь, тем больше Силы можно поглотить. — Елена никогда не задумывалась об этой проблеме, но она существовала. Она помнила, как мучительны были попытки спрятать собственную ауру, пока она не научилась ограничивать ее движение системой кровообращения.

— Не беспокойся, — он все еще был серьезен. — Я знаю, о чем ты думаешь, — он снова сделал движение к раковине. Но, сам того не зная, он сказал слишком многое. Зашел слишком далеко.

— Ты знаешь, о чем я думаю? — мягко спросила Елена, сама удивившись тому, какая угроза скрывалась в ее голосе — как когти в мягких тигриных лапах. — И ты не предупредил меня?

Дамон попытался парировать:

— Я имел в виду…

— Никто не знает, о чем я думаю, — сообщила Елена, — если я сама этого не скажу.

Она заставила его опуститься на колени и посмотреть на нее вопросительно. С жадностью.

А потом она так же заставила его припасть губами к ее ране.

18

Елена медленно возвращалась в реальный мир, борясь за каждый шаг. Она вонзила ногти в кожаную куртку Дамона, мимолетно подумав, не останется ли следов, а потом резкий, повелительный стук снова разозлил ее.

Дамон поднял голову и рыкнул.

Мы ведь пара волков, правда? Сражаемся когтями и зубами.

На краю сознания мелькнула мысль, что стук не прекращается. Он предупреждал девочек…

Девочек! Бонни и Мередит! Он сказал не мешать, если только не подожгут дом!

Но врач… о господи! Что случилось с несчастной избитой женщиной? Она умирает!

Дамон все еще рычал, его губы были измазаны в крови. Это был только след — вторая рана затянулась так же, как и первая, на щеке. Елена не имела понятия, сколько прошло времени с того момента, как она притянула Дамона к себе. Но теперь, когда его прервали, когда в его жилах текла ее кровь, он походил на неукрощенную пантеру.

Она не знала, сможет ли остановить его или хотя бы удержать ненадолго, не пользуясь чистой Силой.

— Дамон! — громко сказала она. — Там наши друзья, помнишь? Бонни, Мередит и целитель.

— Мередит, — повторил Дамон. Губа поднялась над удлинившимися клыками. Он был все еще в другой реальности. Увидев Мередит, он не испугался бы — а она знала, что в присутствии ее логичной рассудительной подруги Дамон чувствует себя не в своей тарелке. Они видели мир по-разному. Она докучала ему, как камешек в ботинке. Но сейчас он расправился бы с этой досадной мелочью, оставив от Мередит только изуродованный труп.

— Пусти, я посмотрю.

Снова раздался стук. Почему они не могут перестать? Ей что, мало забот без этого?

Руки Дамона обвились вокруг нее. Она почувствовала жар — даже удерживая ее на месте, он почти не тратил сил. Он не хотел сделать ей больно, хотя на это хватило бы десятой части силы, прячущейся в его мускулах.

Охватившая ее волна чувств заставила ее прикрыть глаза, но она знала, что ей придется проявить здравомыслие.

— Дамон! Они могут предупреждать нас! Может быть, Ульма умирает!

Упоминание смерти подействовало. Его глаза сузились, кроваво-красный свет, пробивавшийся сквозь занавески, лежал на его лице красными и черными отсветами, из-за чего он казался красивее — и опаснее, чем всегда.

— Ты останешься здесь, — ровно сказал Дамон, не пытаясь казаться «хозяином» или «джентльменом». Он был диким зверем, защищавшим свою самку, единственное существо в мире, которое не было ни соперником, ни едой.

Спорить с ним было бесполезно — не в этом состоянии. Елена останется. Дамон сделает то, что нужно. А Елена останется здесь так долго, как ему покажется нужным. Елена не знала, чьи это мысли. Они с Дамоном все еще не разделили свои эмоции. Она решила понаблюдать за ним и если он выйдет из себя…

«Я не потеряю контроль».