Души теней

Сбежав вниз по лестнице, она успела как раз вовремя. На Сейдже и Дамоне были плотно запахнутые плащи, скрывавшие мешковину.

Сейдж уже приготовил карету леди Ульмы. Елена поправила золотые браслеты на запястьях — она ненавидела их, потому что вынуждена была их носить, но они так хорошо сочетались с белой меховой отделкой красного плаща… Дамон протянул руку, чтобы помочь ей сесть в экипаж.

— Я поеду внутри? Означает ли это, что я могу снять… — При взгляде на Сейджа надежда рухнула.

— Разве что мы занавесим все окна. Тебе нельзя показываться на улице без браслетов.

Елена вздохнула и подала руку Дамону. Стоя против солнца, он казался темным силуэтом. Моргнув, Елена заметила, что он удивлен. Она поняла, что он увидел се позолоченные веки. Его взгляд скользнул ниже, до губ, сложенных как для поцелуя. Елена покраснела.

— Я запрещаю тебе приказывать мне показать то, что под плащом, — торопливо сказала она. Дамон посмотрел на нее угрюмо.

— Мелкие кудри, прикрывающие лоб, плащ, закрывающий тебя от шеи до пят, помада, как… — Он уставился на нее снова. Губы изогнулись, как будто он прикоснулся ими к ее губам.

— Пора идти, — пропела Елена, поспешно садясь в карету. Она чувствовала себя счастливой, хотя понимала, почему освобожденные рабы никогда больше не наденут ничего, напоминающего наручники. Она оставалась счастливой, когда они подъехали к Ши но Ши, большому зданию, походившему на комбинацию тюрьмы с тренировочным залом для гладиаторов.

И она все еще была счастлива, когда охранники Ши но Ши пропустили их, ничуть не забеспокоившись. Трудно было сказать, какой эффект произвел на них плащ — они были демонами: мрачными, с сиреневой кожей, огромными, точно быки. Она заметила кое-что, что сначала ее напутало, а потом зажгло в душе надежду. В одной стене вестибюля была постоянно запертая, украшенная странными символами дверь, похожая на дверь в склад или магазин рабов. Люди в странных одеждах называли место назначения, прежде чем повернуть ключ и открыть дверь.

Это была дверь в другие измерения. Прямо здесь, в тюрьме Стефана. Бог знает сколько охранников последует за ними, если они попытаются уйти через нее, но запомнить дверь надо.

Охранники на нижних этажах здания Ши ко Ши, где и находилась тюрьма, отреагировали на Елену и ее спутников очень явно и неприятно. Это были какие-то мелкие демоны — может быть, чертята, и они не упустили ни одной возможности поиздеваться над — посетителями. Дамону пришлось подкупить их, чтобы они позволили им пройти туда, где находилась темница Стефана, чтобы они могли войти одни, без охраны, и чтобы Елена, рабыня, смогла зайти и увидеть свободного вампира.

Даже когда Дамон отдал им маленькое состояние, они продолжали хихикать и как-то мерзко булькать. Елена не доверяла им. И оказалась права.

В коридоре, который Елена видела во время путешествий без тела, они повернули налево, а не пошли прямо. Там их ждали другие охранники, практически умирающие от смеха.

«Боже мой, они ведут нас, чтобы показать мертвое тело Стефана?» — неожиданно подумала Елена. И тут Сейдж по-настоящему помог ей. Он подал ей большую руку и поддерживал ее до тех пор, пока она снова не почувствовала свои нога. Они шли все дальше по грязным и вонючим коридорам, потом резко повернули направо.

Сердце Елены рванулось вперед. Оно твердило: не так, неправда, неправильно, еще до того, как они достигли последней камеры по коридору. Она совсем не походила на старую камеру Стефана. Ее закрывала не решетка, а колючая проволока с острыми шипами. Никакой возможности передать сквозь сетку бутылку черномагического вина. Никакой возможности влить вино в рот через сетку. Не получилось бы даже просунуть палец и прикоснуться к заключенному. Камера оказалась чистой, но в ней не было ничего, кроме лежащего навзничь Стефана. Ни еды, ни воды, ни койки — ничего — даже соломы. Только Стефан.

Елена закричала — то ли что-то осмысленное, то ли просто от боли. Она бросилась к клетке — или попыталась это сделать. Острая, как бритва, колючая проволока резала ей руки, пока Дамон, обладатель великолепной реакции, не оттащил ее.

А потом он просто оттолкнул ее и посмотрел. Раскрыв рот, он смотрел на своего младшего брата — исхудавшего, еле дышащего молодого человека с посеревшим лицом, походившего на брошенного ребенка, одетого в мятую, грязную, изношенную тюремную робу. Дамон поднял руку, как будто забыв о преграде, и Стефан вздрогнул.

Казалось, он не узнавал и не помнил никого из них.

Он посмотрел на капли кропи, оставшиеся там, где Елена хваталась за проволоку, понюхал их и тупо огляделся вокруг, как будто почувствовав что-то. Поднял глаза на Дамона. Взгляд бессмысленно блуждал, как у младенца.