Души теней

«Я не думаю об этом, — мысленно, как и Дамой, ответила Елена. Она тоже боялась не справиться с голосом. — Потому что, если я буду об этом думать — я сойду с ума. А если я сойду с ума — какой прок от меня будет Стефану? Я не смогу помочь ему. Поэтому я спрятала эти мысли за железными засовами и удержу их там любой ценой».

— И у тебя получается? — спросил Дамон неверным голосом.

— Да, потому что я должна выдержать. Помнишь, мы спорили из-за связанных рук? Бонни и Мередит сомневались, но они знали, что я позволю надеть на себя наручники и буду ползти за тобой, если потребуется, — Елена повернулась к Дамону и добавила: — Ведь и ты раз за разом жертвовал собой.

Она обняла его, погладив по зажившей спине, чтобы было ясно, что она имеет в виду.

— Это ради тебя, — резко ответил Дамон.

— Вообще-то нет. Подумай! сам: если бы ты не согласился на наказание, мы еще могли бы сбежать из города, но точно не смогли бы помочь Стефану. Если разобраться, то все, что ты делал, ты делал ради Стефана.

— Если разобраться, то Стефан попал сюда из-за меня, — устало сказал Дамон.

— Сколько можно, Дамон, — Елена почувствовала смертельную усталость, — ты был одержим, когда Шиничи уговорил тебя на это. Может быть, нужно, чтобы кто-нибудь снова овладел тобой, просто чтобы ты вспомнил, каково это…

Дамон весь содрогнулся, но вслух сказал только:

— Кое-что мы оба упустили. Помнишь старинную историю о двух братьях, которые убили друг друга и стали вампирами из-за того, что любили одну и ту же девушку?

— Что? — Усталость куда-то пропала. — Дамон, что ты имеешь в виду?

— То, что сказал. Вы все об этом забываете. Ха. Может быть, даже Стефан не понимает. Я рассказываю эту историю снова и снова, но никто не понимает.

Дамон отвернулся. Елена придвинулась к нему ближе, чтобы он мог почувствовать запах ее кожи — запах розового масла.

— Дамон, расскажи. Пожалуйста!

Он повернулся к ней, но тут носильщики остановились. У Елены оказалась секунда, чтобы вытереть лицо, — занавеси раздвинулись. Мередит пересказала им все легенда о Блодьювед, которые нашла в Интернете. Что боги сделали ее из цветов и оживили. Что она убила своего мужа и за это обречена проводить каждую ночь от полуночи до рассвета в облике совы. Но, видимо, о чем-то легенды умалчивали. Они не говорили о том, что она вынуждена жить здесь, изгнанная из Небесного Двора в багровые сумерки Темного Измерения. Довольно логично, что все ее приемы начинались в шесть вечера.

Мысли Елены путались. Она приняла предложенный рабом бокал черномагического вина и огляделась. Все женщины и почти все мужчины были облачены в такие же хитрые наряды, цвет которых менялся на солнце. Елена почувствовала себя одетой очень скромно — в конце концов, все вокруг было окрашено в розовые, алые или винные оттенки.

Потягивая вино, она с удивлением обнаружила, что автоматически ведет себя именно так, как принято на вечеринках, целует в щеку и обнимает людей, с которыми впервые встретилась на прошлой неделе, словно они знакомы годами. Они с Дамоном потихоньку пробирались к особняку, иногда двигаясь против потока людей.

Они преодолели пролет белой (розовой) мраморной лестницы, окруженной бордюром из великолепных голубых (фиолетовых) дельфиниумов и розового (алого) шиповника, и Елена остановилась. По двум причинам. Во-первых, она хотела взять новый бокал вина — первый окрасил ее щеки нежным румянцем, хотя все вокруг и так сияло розовым. Елена надеялась, что второй бокал поможет ей забыть то, о чем Дамон говорил в паланкине, и помнить только о ключе, а еще о том, что волновало ее, пока она не услышала разговор Бонни и Мередит.

— Я думаю, проще всего кого-нибудь спросить, — сказала она Дамону, который молча шел рядом.

— Спросить о чем?

Елена слегка склонилась к рабу, только что предложившему ей вина:

— Скажи, где находится бальный зал леди Блодьювед?

Одетый в ливрею раб удивился. Потом мотнул головой:

— Эта площадка под навесом и есть бальный зал, — он снова склонился над подносом. Елена посмотрела на него, потом посмотрела вокруг.

Под пологом — он выглядел почти как настоящая крыша и был увешан чудесными фонариками, цвета которых под солнцем казались еще красивее, — раскинулась на сотни ярдов ровная зеленая лужайка.

Она была больше футбольного поля.

— Скажите, пожалуйста, — спросила Бонни у женщины, которая явно была своей в доме Блодьювед и хорошо в нем ориентировалась, — какой из этих залов — главный бальный?

— Дорогая, это зависит от того, что вы имеете в виду, — с готовностью ответила гостья. — На улице находится Большой бальный зал, вы точно его видели, когда поднимались. Огромный павильон. А в доме — Белый бальный зал. Занавеси в нем всегда задернуты, и в канделябрах горят свечи. Его еще называют Комнатой вальсов, потому что в нем играют только вальсы.

Но Бонни застыла в ужасе еще при первой фразе.

— Так это бальный зад, там, снаружи? — Она надеялась, что ослышалась.

— Да, моя дорогая, его видно через стену.