Души теней

— Стефан! Я просто пыталась поспать прямо в одежде, на тот случай, если полицейский заметит «ягуар», пока я буду спать на заднем сиденье. «Ягуар», который ты мне купил. Я не думала, что тебя волнует такая ерунда! Одежда мятая, потому что я живу в походных условиях, а ноги запачкались, когда Дамон… ладно, неважно. На самом деле, на мне ночная рубашка, но, когда я вышла из тела, ее не оказалось. Думаю, когда ты выйдешь из тела, ты будешь выглядеть так же, как в нем.

Она вскинула руки в защитном жесте, потому что Стефан обернулся. Чудо из чудес — кровь окрасила его бледные щеки. Он больше не казался высокомерным. Зеленые глаза горели гневом.

— Ноги запачкались, когда Дамон сделал что? — спросил он, тщательно выговаривая каждое слово.

— Это не имеет значения.

— Черт возьми! Еще как имеет, — вдруг он остановился и прошептал, как будто только сейчас увидел ее: — Елена?

— Стефан! — Она не сдержалась и протянула к нему руки. Она вообще не могла сдерживаться: — Стефан, не знаю как, но я оказалась здесь. Это я! Я не сон и не призрак! Я думала о тебе и заснула — и вот я здесь. — Она попыталась дотронуться до него призрачными руками. — Ты мне веришь?

— Верю… потому что я думал о тебе. И это как-то привело тебя сюда. Это любовь. Это потому, что мы любим друг друга! — В его устах эти слова звучали как откровение.

Елена закрыла глаза. Если бы она только была в своем теле… она показала бы Стефану, насколько сильно она его любит. А сейчас приходилось пользоваться словами, неуклюжими клише, слабым отражением действительности.

— Я всегда буду любить тебя, Елена, — Стефан снова перешел на шепот. — Но я не хочу видеть рядом с тобой Дамона. Он найдет способ сделать тебе больно.

— Я ничего не могу с этим поделать, — прервала его Елена.

— Тебе придется!

— Он моя единственная надежда, Стефан! Он не хочет делать мне больно. Он убивал, чтобы защитить меня. Господи, у нас столько всего случилось! Мы едем… — Елена осеклась, тревожно посмотрела по сторонам.

Стефан напрягся, но заговорил совершенно бесстрастно:

— Куда-то, где вы будете в безопасности.

— Да, — сказала она почти серьезно, зная, что по ее призрачным щекам сейчас текут фантомные слезы. — И… Стефан, ты столько не знаешь! Кэролайн обвиняет Мэтта в том, что он изнасиловал ее на свидании — она беременна. Но это был не Мэтт!

— Конечно, нет! — возмутился Стефан. Он бы сказал еще многое, но Елена продолжала:

— Я думаю, что настоящий виновник — Тайлер Смоллвуд. Если прикинуть время и посмотреть, как изменилась Кэролайн… Дамон сказал, что…

— Что ребенок от оборотня обязательно превратит в оборотня мать.

— Да! Но оборотень в ней борется с малахом. Бонни и Мередит говорили мне о Кэролайн… разное. Например, что она ползает по полу, как ящерица. Ужасно! Но мне пришлось оставить их с этим наедине, чтобы я смогла добраться до безопасного места.

— Волки-оборотни, лисы-оборотни… — Стефан покачал головой. — Конечно, кицунэ гораздо сильнее магически, но вервольфы сначала убивают, а потом думают. — Он стукнул кулаком по колену. — Вот бы мне оказаться там!

Нахлынули удивление и отчаяние. Елена выдохнула:

— Вместо этого я здесь! С тобой! Я не знала, что способна на такое. Но я ничего не могу передать тебе этим путём, даже себя. Свою кровь. — Она беспомощно всплеснула руками, но вдруг заметила самодовольство во взгляде Стефана.

У него до сих пор осталось черномагическое вино Кларион-Лесс, которое она ему передала. Она знала! Это единственная жидкость, которая — при крайней необходимости — может, если нет крови, поддержать в вампире жизнь.

Черномагическое «вино» — безалкогольная, не предназначенная для людей жидкость — единственный напиток, который, помимо крови, действительно нравится вампирам. Дамон рассказывал Елене, что оно магическим образом делается из особого сорта винограда, растущего на границе ледников, и хранится в полной темноте. Это придает ему темный бархатистый вкус.

— Неважно, — сказал Стефан на случай, если кто-то подслушивал. — Как это произошло? Выход из тела? Почему бы тебе не спуститься и не рассказать мне об этом? — Он лег обратно на подстилку и посмотрел на нее воспаленными глазами. — Извини, я не могу предложить тебе лучшей постели.

На мгновение его черты исказило унижение. Все это время ему удавалось скрывать от нее стыд, который он испытывал, представ перед ней в таком виде — запертым в клетке, одетым в лохмотья, мучимым черт знает какими паразитами. Он — Стефан Сальваторе, который когда-то… когда-то… Сердце Елены разбилось. Она чувствовала, что оно разлетелось вдребезги, как стекло, и бритвенно-острые осколки разрывали плоть изнутри. Она плакала, и огромные призрачные слезы капали на лицо Стефана, как кровь, — в воздухе они были прозрачными, но, касаясь его кожи, становились красными.

Кровь? Конечно же нет. Таким способом она не могла передать ему ничего полезного. Она по-настоящему плакала, плечи вздрагивали, слезы капали на Стефана, поднявшего ладонь словно бы в попытке поймать слезинку…

— Елена… — в голосе слышалось удивление.

— Ч-что? — всхлипнула она.