Душитель со 120 страницы

Разумеется, я узнал – на связи был майор Лучников. Его звонок мгновенно заставил меня нахмуриться: с чего бы это ему мне звонить, да в такое время, да после благополучного обнаружения бриллианта?

Он только хмыкнул в трубку, будто услышал мои опасения.

– Чую сердцем, ты понял: что-то случилось. Я прав – чуешь, милый человек? Потому как я к тебе с недобрыми вестями.

– Как всегда, вы абсолютно правы, Петр Иванович. Давайте, режьте по живому – что же случилось?

Он вздохнул:

– Не знаю, в курсе ли ты насчет того, как все кругом бурно обсуждают неопубликованный роман твоей болгарской подруги? Вроде как требуют, чтобы она его побыстрее дописала и издала. Что-то там с тремя задушенными зайцами…

Я тут же вспомнил недавние счастливые вопли Пенки, боль в моем правом ухе и только кивнул.

– Ну?..

– Ну и вот, спешу довести до твоего сведения: задушен третий «заяц», Миша Альмасли. Только что к нам поступило сообщение из аэропорта Шереметьево – его обнаружили в кабинке туалета в костюме вампира. Если хочешь, присоединяйся к нам – я дам команду, чтобы тебя пропустили через оцепление.

Пусть я никогда не был Мише приятелем или близким другом, но меня словно обдали ледяной волной. Разумеется, без лишних слов я тут же прыгнул в свой «Шевроле» и рванул в Шереметьево.

Что ни говори, а смерть – великое таинство, которое заставляет умолкнуть все сплетни и пересуды, как бы ни была жертва бесславна при жизни. Миша Альмасли, над которым я сам столько ехидствовал, передразнивая его акцент и перечисляя все его прегрешения, перед лицом смерти оказался смирен и светел.

Он сидел в кабинке туалета, спиной привалившись к унитазу, наряженный в явно специально для убийства купленный костюм вампира: черная блестящая накидка, черный цилиндр на голове, белые вампирские клыки и жутко длинный, почти черный язык. Единственная импровизация от текста Пенки – в руках труп держал болгарскую газету со статьей на первой полосе: фотография самого улыбающегося Миши и крупный заголовок, в котором я сразу же понял два слова – «задушен заек».

– Тут один специалист нам перевел заголовок, – пояснил мне Петр Иванович. – Все просто: «Дело о «задушен заек»: больше никто задушен не будет!»

Я невольно вспомнил фразу Пенки: как это она сказала?..

– Накаркали, – я кивнул, поспешив отвести взгляд от несчастного Миши. – Но почему он здесь оказался? Он ведь должен был находиться под стражей – украл бриллиант, отказался сотрудничать с полицией…

Петр Иванович только усмехнулся, значительно покачав головой:

– Поди докажи, милый человек, что это именно Миша украл бриллиант! Никаких улик, только вопли прессы. А между тем Альмасли с самого начала отказался признать наши обвинения и отвечать на какие-либо вопросы следствия. К нему почти тут же прискакал крутой адвокат с международной клиентурой, который без особых проблем все обосновал: незаконность действий как болгарской полиции, арестовавшей бедного парня, перепуганного всеми «гостями» в своем номере, так и нашей, затребовавшей его в Москву и взявшей под арест. Он никогда ничего не крал – и точка!

Славный майор завздыхал, переведя взгляд на бледное лицо мертвого Альмасли, жалея этого «задушен заек», как родного.

– Ну а это убийство, судя по всему, – дело рук заказчика, для которого Миша столь бесславно украл бриллиант. Заказчик вожделенного камешка так и не дождался, а когда все обнаружилось и «Слеза небес» благополучно вернулась к своему хозяину, порешил выместить свою злость на неудачливом Мише, заказав убийце-профессионалу оформить все точно по роману Пенки Петковой. Сам видишь – газета болгарская. Стало быть, неизвестный заказчик не побоялся таким образом поставить под трупом свой автограф.

– Вы знаете его имя?

– Знаем, – вновь махнул рукой Лучников. – Да что толку? Это богатый криминал из португальцев, имеющий роскошный особняк под Софией. Под него не подкопаешься. Он платит деньги, а самую черную работу за него делают «зайцы», которые в случае чего скорее сами себя придушат, чем сообщат полиции хоть слово.

Я бросил последний взгляд на Мишу – бледный труп в костюме вампира. Жестокий маскарад смерти.

– Царствие ему Небесное, – проговорил Петр Иванович, и мы с ним поспешили выйти, предоставив возможность поработать судмедэкспертам.

Вместо послесловия

Вечер этого дня начинался дивно и удивительно: ближе к семи раздался звонок от прекрасной Сони.

– Привет, зайка, – проворковала она.

Я невольно поежился – перед глазами еще стоял третий «заяц» – труп Миши Альмасли в сортире Шереметьева. Судя по всему, пресса еще не пронюхала про эту сенсацию, и Соня пока что ничего не знала.

– Привет, дорогая. Но прошу тебя не называть меня зайкой – сама понимаешь, после Болгарии у этого милого обращения нехороший душок.

Соня похихикала, почти без пауз перейдя к восторженным комплиментам по поводу моей сообразительности и детективных талантов, выразив свою искреннюю признательность за чудесно обнаруженный бриллиант, под финиш пригласив меня к себе в гости – как она выразилась, «с ночевкой».