Душитель

— Наверное, рассказал бы маме по крайней мере. Если каждый вечер она ложится в постель с убийцей своего мужа…

— Она ни за что не поверит.

— Конечно, — согласился Майкл.

Эми улыбнулась. Она близка к цели.

— Послушай, Майкл, я собираюсь написать статью оде Сальво, если ты по-прежнему не против. Еще не поздно, я отдам ее в номер к утру. Поговорим об этом позже.

— Разумеется.

Она встала, собираясь уходить, и уже в дверях проговорила:

— Знаешь… Я не ошиблась. Ты действительно хороший человек.

Майкл промолчал, просто посмотрел на нее.

— Увидимся, Майкл.

Утренний «Обсервер» вышел под заголовком «Дело Душителя: детективы в сомнениях». На первой странице, рядом с фотографией де Сальво, красовался размытый снимок Артура Нэста. Под статьей стояла знакомая двойная подпись — Эми Райан и Клэр Дауни. Журналистки ссылались на некое «высокопоставленное официальное лицо, пожелавшее остаться анонимным».

Это была последняя статья Эми Райан.

26

Во время приступов мигрени Майкл нередко испытывал подобные галлюцинации — он видел нечто вроде мозаики, как будто все вокруг было нарисовано на потрескавшемся стекле. Картинку пронизывали трещины и расколы, образы множились и набегали друг на друга. Мир Пикассо — расколотый, пятнистый. Незыблемая доселе реальность представала такой, какая она есть на самом деле, — многослойной и крайне сложной.

Именно так Майкл увидел место убийства Эми Райан. Сознание сделало картинку расплывчатой.

Растрепанные рыжие волосы, закрытые глаза, голова, упавшая на обнаженное плечо.

Раскинутые руки, привязанные к столбикам в изголовье кровати.

Чулки, скрученные в жгут и столь туго обвязанные вокруг шеи, что она приобрела форму песочных часов. Удавка, завязанная большим бантом — «подпись» Душителя.

Лицо, покрытое синяками и кровью.

Слизь — возможно, сперма, — стекающая изо рта на обнаженную грудь.

Бледный мускулистый живот.

Каштановые волосы на лобке. Ручка швабры, воткнутая во влагалище, лужа крови на простыне между ног.

Испачканные кровью трусики на полу у кровати.

Перевернутый столик, разбросанные по полу бумаги.

Фотография в серебристой рамке — Эми и Рики целуются.

Майкл стоял в дверях спальни — ошеломленный, застывший. Полицейские, медэксперты и фотограф суетились вокруг. Время от времени если он оказывался на пути, его отодвигали в сторону.

— О Господи… — прошептал Майкл. — О Господи, Господи, Господи…

Он прикрыл лицо одной рукой, как будто заслонялся от солнца.

— Уведите его отсюда, — с раздражением произнес кто-то.

— Идем, Микки.

Майкл ощутил тяжесть руки Джо на своем плече.

— Пойдем, братик. Не надо, чтоб тебя таким видели, — повторил Джо.

— Это я виноват, Джо.

— Какого черта ты плетешь?

— Я рассказал ей о де Сальво. Она пришла ко мне, мы поговорили. Я не думал…

— Ты ни в чем не виноват, Микки, слышишь?

— Джо, это моя вина, — упрямо твердил Майкл.

— Нет, ты меня послушай. Кто бы это ни сделал, мы его найдем. В свое время мы об этом позаботимся. Сделаем то, что должны. Но сейчас, Микки, крепись, ты должен держаться. Сейчас у нас есть важные дела.

— Господи, Джо…

— Думаешь, ты единственный, с кем общалась Эми? Она выполняла свою работу, а ты — свою. Вот и все.

Майкл уставился на труп. Распятый, обнаженный, непристойный.

— Не смотри, Микки. Давай-ка я тебя выведу отсюда.

Но Майкл не в силах был двигаться. Он привалился к Джо. До него дошло, что он очень редко прикасался к брату — разве что когда они дрались и Джо проводил свой фирменный захват.

— Ну же, держись. Надо найти Рики. Не смотри на нее. Смотри в другую сторону. Ты можешь идти? — Джо опустил руку ему на плечо и повторил, обращаясь не только к Майклу, но и к себе: — Надо найти Рики.

Они ехали через Кембридж по Восемьдесят восьмой улице. Майкл смутно сознавал, что они едут слишком быстро, что это опасно, но поездка была частью сна — нестись вперед, с трудом сохраняя контроль над машиной и в то же время неподвижно находясь в самом центре этого безумного движения, как Джон Гленн в космической капсуле. А если машина соскользнет с дороги и врежется в дерево или во встречный грузовик? «Не важно», — подумал Майкл. Голова у него моталась от тряски. Там, перед изувеченным телом Эми, он ощутил странную дрожь, пробравшую его насквозь, — идея, ощущение, некое понимание. Но тогда он не смог распознать сигнал. А теперь так и не состоявшееся прозрение окончательно его покинуло, все случившееся утратило смысл. Глупое, бессмысленное убийство, и ничего больше. Он подумал: «Ну же, Джо, рули в дерево. Мне любопытно…»