Душман. Зачистка

Она побледнела и со страхом посмотрела на Лаврова. По всей вероятно это терминология была ей хорошо знакома.

– Ты не сделаешь этого, – не совсем уверено произнесла она.

– Почему же? Ты же не хочешь мне добровольно сообщить сведения, представляющие для меня оперативный интерес. Или ты говоришь мне все это добровольно, или я все это получаю, после одного укола. Дело в том, выйдешь ли ты из этого состояния или нет. Ведь этот укол может убить тебя.

Лицо ее побелело. Было хорошо видно, что она ужасно боялась этого укола, а вернее его последствий. Будучи неплохим специалистом, она хорошо знала действие этого препарата на психику человека. Дело в том, что этот препарат быстро выводится из организма человека и установить его применение практически не возможно.

Лавров достал из пакета металлическую коробочку и положил ее на стол. Он блефовал и блефовал по-черному, но она об этом не знала. Она сидела, вжавшись всем телом в кресло, и не сводила своих глаз с этой блестящей металлической коробочки, словно в ней находилась ядовитая змея. Павел поднял шпиц и выпустил тонкую струйку препарата вверх. Он протянул к ней руку, и вдруг Валентина вскочив с кресла, упала на пол. Он ее подхватил под руки и усадил обратно в кресло. Задрав рукав кофты, он проколол ей иглой вену.

***

Прошло минут двадцать. Она открыла глаза и испуганно посмотрела на Павла.

– Как самочувствие? – поинтересовался он у нее. – Вы, были без сознания всего двадцать минут, а так много рассказали. Вот никогда бы не подумал, что такая женщина как вы, так много знает? Все, что вы рассказали мне, я записал вот на этот магнитофон и теперь ваша дальнейшая судьба у меня вот в этом аппарате.

– И как вы хотите использовать полученные таким образом сведения?

– Я хочу, чтобы ты письменно написала о том, как у тебя оказалась моя фотография и как вы вышли на меня. Тогда при тебе я уничтожу все эти записи, все остальное, что ты мне рассказала, это мало меня интересует. Я не твой начальник и не могу судить, как далеко ты шагнула в своих рассказах о своей работе и сотрудниках, с которыми ты работаешь. Тебя это устраивает? В случае твоего отказа, я перешлю эту запись на Лубянку.

Она молчала. Судя по ее выражению лица, она не верила ему. Она задрала рукав и посмотрела на сгиб руки. Там была маленькая ранка от сделанной ей инъекции. Увиденная на руке отметина, явно не понравилось ей, но она промолчала.

– Хорошо, Валентина. Настаивать на том, чтобы вы мне все это написали, я не буду. Не желаете, не надо, – тихо произнес Павел.

Лавров разрядил ее пистолет, бросил его на кровать вместе со служебным удостоверением и направился к двери. Когда он открыл дверь, чтобы выйти из номера, она вернула его обратно в номер, схватив за рукав куртки.

– Хорошо, Сорокин, я напишу то, что ты меня просишь. Я тебе передам эту записку, а ты мне кассету. Только без обмана.

Павел на миг задумался, словно взвешивая на чашах весов эти две разные вещи, а затем махнул рукой и произнес:

– Хорошо. Записку на кассету. Записку можете не подписывать. Это не столь уж важно для меня, от кого я ее получил.

Она села за стол и достав из тумбы стола лист бумаги, стала писать. Писала она недолго и, исписав половинку листа, протянула его Лаврова. Он прочитал, отметив про себя, что так кратко и емко писать, могут лишь хорошо подготовленные люди. Свернув записку, он положил ее в карман куртки. Достав из пакета портативный магнитофон, он достал из нее кассету и передал ее ей.

– Кажется все. Наша сделка состоялась. Удачи вам Валентина Тимофеевна, – попрощался он с ней и вышел из номера.

Лавров не спеша, вышел из гостиницы и под покровом темноты направился к себе.

«Интересно доложит она об этом контакте со мной своему руководству или нет? – подумал он. – Вряд ли. Будет молчать, словно рыба, говорить, что либо, в этом случае опасно для жизни. Система не терпит предателей»

По дороге проехала милицейская машина, заставив его вдавиться в окутанный виноградной лозой забор. У меня снова разболелась нога.

«Стоит только расслабиться, и человек сразу же чувствует боль, – подумал он. – Не дай Бог, чтобы я еще и побежал в этот вечер».

Он благополучно добрался до дома и закрыв за собой входную дверь, повалился в кресло.

«Да, Лавров, ты похоже не ходок. Лечить ногу надо, а то и убежать не сможешь», – подумал он, разматывая бинт на ноге.