Читаем Душный театр полностью

Златин муж. Но я так считаю: правильно, что перестали печатать. Вперед надо смотреть. Даже в Евангелии, кажется, сказано...

Злата. В Евангелии?

Златин муж. Оставьте, мол, хоронить мертвецов мертвым.

Злата. Откудаты, милый, так хорошо знаешь Евангелие?

Златин муж. Мало ли чего было! Вспоминать -- только душу травить.

Злата. Из курсанаучного атеизма?

Златин муж. Души! Неуверенность в молодежи порождать. И так работать никто не желает. Трудиться. Только есть все хотят!

Злата. Мерзавцы!

Златин муж. И машину иметь.

Злата. Кудахватили!

Златин муж. А разве сейчас поправишь? Что могли -- поправили, асейчас... Вот в Испании, говорят...

Злата. Про Испанию, милый, ты уже сегодня рассказывал.

Златин муж. Да?

Старик. Простите, Андрей Емельянович. Вас сноваперебили.

Злата. Хамье!

Златин муж. Действительно: рассказывал...

Китаврасов. Ничего. Когдаотец умер, я уже учился в университете.

Златин муж. В эмгэу?

Китаврасов. Наисторическом. Я помню, Николай Антонович, вы хотели, чтобы я стал врачом...

Старик. Помнишь?

Китаврасов. Инструменты клали под елку.

Старик. Простите: помните?

Китаврасов. И все равно, видите, по отцовым стопам пошел. Гены, наверное. Короче, статейки мои и две небольшие книжечки...

Старик. Что ж вы о собственных произведениях так уничижительно? Нехорошо.

Китаврасов. В самом деле.

Старик. Дурно.

Китаврасов. Приучили, наверное.

Старик. Так к своим вещам относиться -- не стоит и писать.

Китаврасов. Может, и не стоило. Однако, они вышли. В Париже. Я б, разумеется, предпочел чтобы здесь...

Злата. И тут гены!

Китаврасов. Кто их там прочитает...

Златин муж (уважительно). В Па-ри-и-же!

Китаврасов. Но когдарукопись готова... Вот и получился... переход по зебре.

Злата(напевает). Зебрус африканус = полоскускум вульгарус...

Китаврасов. Что?

Злата. Песенка. Про зебру. Надо ж как-то разговор поддерживать.

Китаврасов. Нет. Я про переходы через улицу.

Злата. А я про зоопарк. (Сновапоет.) Зебрус африканус...

Китаврасов. Полосатые. Тоже зебрами называются.

Златин муж. Остроумно.

Китаврасов. По правилам движения, если нанее пешеход ступил, автомобили должны остановиться, пропустить. НаЗападе так, говорят, и происходит.

Златин муж. Про Запад чего только не говорят.

Китаврасов. Даи у нас, в Прибалтике, в Таллине. Но в Москве реально этого не получается: столько пешеходов, что машинам тогдаи с местане стронуться.

Злата. В Москву, в Москву, в Москву.

Китаврасов. Вот нормальные люди и поступают не по правилам, апо реальной обстановке: ждут, когдав потоке возникнет просвет.

Златин муж. До вечераможно прождать. Я в Москве бываю: транспортатам...

Китаврасов. И должен признаться: ни разу не видывал психа, который стал бы бороться занеукоснительность правил движения явочным порядком: бросаясь по зебре под прущие нанего грузовики.

Старик. Рельефно нарисовано.

Китаврасов. А я с этими вот статьями... книжками... Свобода, дескать, слова, свободасовести. Конституция. Вот и сбили.

Златин муж. Я слышал про их методы.

Китаврасов. Хорошо еще, что не совсем насмерть.

Златин муж. Подстроили автомобильную катастрофу?

Китаврасов. Я метафорически. Обыск. Еще обыск. Арест. Лефортово. Микроинфаркт.

Златин муж. Микроинфаркт? В вашем возрасте?

Китаврасов (Старику). Вы-то, должно быть, знаете, что такое Лефортово. Сейчас там, правда, комфорт, чистота. Вежливость.

Златин муж. Я знаю, что такое Лефортово. Вспомнил. По радио слышал. По Голосу Америки. Хоть и глушат, акое-что иногдауслышать можно. У нас приемник хороший: Sony.

Китаврасов. У меня было навыбор: семь строгого плюс пять по рогам, или...

Златин муж. Как это: по рогам?

Старик. Ссылка.

Златин муж. А-а. Я, кажется, даже и про вас слышал. Про Китаврасова. Только думал, что Китаврадзе. Вы -- знаменитость.

Злата. Попроси автограф.

Китаврасов. Семь плюс пять или отречение, немедленное освобождение и... эмиграция.

Злата. Сто девяностая прим?

Китаврасов. По сто девяностой полагается максимум три, я бы пошел наэто, но они обещали, если буду упираться, переквалифицировать в семидесятую. То есть, с антисоветским умыслом.

Старик. И вы поверили?

Златин муж. Семь плюс пять -- по нынешним временам много.

Китаврасов. Не исключено, что такой выбор действует посильнее банального мордобоя.

Златин муж. Николай Антонович отсидел десять, в ссылке вот -- всю жизнь, однако, по нынешним временам...

Старик. Квалифицированный мордобой -- тоже, знаете, средство эффективное.

Златин муж (упрекая). Всю жизнь, и даже умирать здесь собрался!

Старик. Особенно, когданиже пояса.

Злата. Помолчи, милый.

Китаврасов. Все равно, вам сравнительно хорошо пришлось: почти сплошь интеллигенция. Свои.

Старик. Нам пришлось замечательно.

Китаврасов. А загремишь к уголовникам...

Старик. СтранаЛимония.

Китаврасов. Я говорю: сравнительно.

Старик. Но выборанам и впрямь не оставляли. Если уж попадал в Лефортово...

Златин муж. А чего помолчи?

Китаврасов. И вы осуждаете.

Старик. Напротив.

Китаврасов. Ничего. Переживу как-нибудь. Послезавтраутром мой самолет до Вены.

Старик. Послезавтра?

Китаврасов (взглянув начасы). Собственно, почти завтрауже. Мне бы в таможне торчать, книги пробивать навывоз, ая...

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза