Два билета из декрета

- Я сейчас попью и уйду. - Мой голос дрогнул, и это прозвучало так, будто я оправдываюсь.

- Пей сколько хочешь, это ведь и твоя кухня тоже, - процедила Гобра и уронила лицо на вытянутые руки.

Ох, это было как-то нехорошо. Будто сломанная механическая марионетка, она полулежала на столе, разбитая и никому не нужная. Я быстро повернулась к кухонному острову, нажала на кнопку включения чайника и достала огромную суповую кружку: стандартными чашечками это горе было не решить. А ромашковый чай с чабрецом и мятой и не такие драмы видал.

- Рассказывай, - произнесла я, когда поставила дымящуюся кружку рядом с Катиной головой, - премии лишил? Заставит отрабатывать? Переписать концепцию клипа?

О том, что Игнатов мог наорать на Катю, я даже не думала: это было совершенно не в его стиле, и даже я, без году неделя, понимала, что он не станет вести себя, как истеричка в климаксе. Ну, порычит для порядка. Ногой топнет. Глазюками своими черными молнии попускает, но не больше.

- Все гораздо хуже, - шмыгнула носом Катя, недоверчиво глядя то на чай, то на меня, - он во мне разочаровался. Я старалась-старалась, а ему в-с-е р-а-в-н-о.

Последнее она пропела по слогам и отвернулась в сторону витражного окна, старательно пряча взгляд. По ее щекам красиво и как-то по-театральному текли слезы.

- Сегодня разочаровался, завтра снова очаруется, - голосом бабки из села Карпуши произнесла я. Такая вся понимающая и мудрая Яна. Но Катя не отозвалась. Она вообще не замечала моего присутствия и продолжила, обращаясь скорее к себе:

- Я думала, он сделает мне предложение на корпоративе. А теперь понимаю, что глупости все это. Глупости.

- Да нет, - ответила я, в задумчивости мешая ложечкой в чашке, - на корпоративе и при всех – это совсем не похоже на Виталия Геннадьевича.

- Много же ты понимаешь, - зло хохотнула Катя и провела ладонями по лицу, будто бы проверяла, не стекло ли оно вниз. Щеки на месте. Глаза тоже. Кожа… фарфоровая, кукольная и как будто неживая. Слезы, казалось, только украсили и без того изумительную, но крайне злобную мордашку.

- Ничего не понимаю, я же декретница. Глазами не вижу, ушами не слышу, анализировать не обучена. Только ем, пью и какаю. – На последнем Гобра едва подавила улыбку, а я продолжила: - Екатерина Сергеевна, вы очень красивая пара. Просто ему нужно… соответствовать, что ли.

- В этом и проблема, можно ли соответствовать совершенству? Разве что стремиться, да и то… И надо ли соответствовать, когда любишь? – Она испытывающе посмотрела на меня.

- Нет. Когда любишь, то просто любишь.

- Вот то-то же.

В комнату зашел Игнатов Виталий Геннадьевич, совершенный, как и было заявлено раньше. Он удивленно перевел взгляд с меня на Гобру и обратно, хмыкнул, будто бы ожидал увидеть здесь что-то подобное, и бросил, не обращаясь ни к одной из нас:

- Ко мне в кабинет. Нужно уладить твой прокол.

Катя послушно поднялась с места и пошла в сторону выхода. После того как она покинула кухню, я наконец смогла глубоко вздохнуть. Ну и душная деваха. При ней даже говорить было трудно, приходилось тщательно подбирать слова и следить за интонацией.  И этот тоже… гусь фаршированный! «Ко мне в кабинет». Как будто мир остановится, если Игнатов будет добрее к окружающим. Но ведь он и был добр, просто в другое время. И с другими людьми. Со мной, например. В животе снова тревожно заурчало, и я взяла чашку заваренного для змеюки чая, к которому она так и не притронулась.

Итак, у меня было только два пути. Сделать как надо: отдать свитер Кате, и пусть сама решает, как презентовать его шефу. Может, он даже не заметит подмены и примет старую тряпку за винтажный раритет. Главное получить свои честно вбуханные деньги, а остальное волновать меня не должно.

А можно сделать так, как хочется. Прийти в кабинет, достать из пакета буйноцветное сокровище, кинуть победный вопль вождя племени Вачати и забрать все лавры себе. И премию. И молоко за вредность. И удовлетворенный взгляд черных, словно бездна, глаз. Последнее почему-то было особенно важно.

Итого, как правильно или как хочется? И точно ли мне хочется именно этого, или я случайно влилась в эту карьерную гонку, глядя на окружавших меня сотрудниц и потеряла то, что было изначально важно? И чего тогда я хочу на самом деле?

Ответа на последний вопрос я не знала, зато, кажется, стало совершенно понятно, как нужно поступить.

***

Дверь в кабинет Игнатова открылась со скрипом. Гобра, замершая на стуле, даже не дернулась, начальник же отложил бумаги и вперился в меня глазами. Он оценивающе посмотрел, как я топчусь на пороге, и наконец процедил:

- Яна, вы что-то хотели?

Все ясно, картавый был не в настроении, но моя находка могла это исправить. Игнорируя Его Сердейшество, я сделала большой шаг и обратилась к Гобре, стараясь как можно быстрее сказать главное:

- Екатерина Сергеевна, курьер принес ваш заказ из Германии. Ваш...как же это...план Б.

Я торопилась, понимая, что в любую секунду меня могут перебить. Или – это даже хуже, – что я могу передумать и присвоить заслуженные лавры себе.