Два билета из декрета

А я так и осталась на месте, слегка поддерживая съехавшую в сторону челюсть. Генеральненький пожаловал. И только присмотревшись получше к карикатурному облезлому купидону, я поняла, что облачен он был не в набедренную повязку, а гигантский, чтоб его, памперс!

- Люля тебя в Кебаб, - только и смогла выдавить я.

***

Из динамика полился красивый бархатный голос. Даже картавость не портила имидж Виталика. Он говорил что-то очень правильное и мотивирующее, что-то про уникальность каждого из нас, про целостность команды и даже не обошел стороной столь желанные премии. Я старалась сконцентрироваться и вслушивалась в каждое слово, сказанное Игнатовым со сцены, но вместо этого думала о другом.

К примеру, издевались ли над ним в школе? Он рос с бабушкой, в бедном районе и без того небогатого города, был картавым мальчиком со смешными темными кудряшками, упертым как баран занудой и ботаником. Последнего уже хватило бы для травли, а Виталик умудрился собрать флеш-рояль. Интересно, мог ли он постоять за себя или чаще возвращался с синяками, порванными книгами и в слезах? Судя по тому, как шеф кинулся на помощь Мише, эта тема была ему ой как близка.

Коллеги вокруг взорвались от хохота после какой-то особенно удачной шутки, и это заставило меня вновь посмотреть на Виталика. Мне больше не было жалко того одинокого, обиженного мальчика – я гордилась этим невероятным мужчиной, добившимся всего трудом и знаниями.

Стоило мне об этом подумать, как кто-то дотронулся до моего локтя, и, повернувшись, я увидела Катю. Принцессы, как водится, опаздывают на бал, а Екатерина Сергеевна точно претендовала на какой-нибудь титул. Облаченная в белое, расшитое пайетками платье с глубоким вырезом на спине, она была невероятно хороша собой! Я невольно залюбовалась ее фарфоровой, будто бы безжизненной, красотой куклы за стеклом витрины: смотреть – можно, трогать – нельзя. Собранные в сложную прическу волосы демонстрировали всем трогательно оттопыренные ушки: Катя была лопоухой, но этот недостаток ничуть ее не портил.

- Катя, ты…

- Знаю, - только и ответила начальница и привычным жестом опустила глазки в пол, оборвав мой комплимент на полуслове, - я подружка Джеймс Бонда, а Виталик сам Бонд. Узнала?

- Эм… да, - протянула я в ответ.

Отчетливый голос Игнатова вдруг стал звучать все тише и окончательно потонул в общем гомоне ресторана. Шаркающие шаги, звон бокалов, настройка гитары, чей-то заразительный смех – все это слилось в один непрекращающийся пчелиный рой. Как легко и очевидно: парные костюмы, о смысле которых знали только они двое. Для окружающих – просто черный костюм и платье, покрытое пайетками, как змеиная чешуя. Так символично. Для Кати и Виталика – целая история с выбором, примеркой, подготовкой. С медленным надеванием сегодня утром и быстрым, торопливым раздеванием ночью – когда под нетерпеливыми пальцами разорвется красивая дорогая ткань наряда, сшитого точно по ее фигуре. В ушах раздавались переливы колоколов, среди которых мои собственные мысли уже затерялись.

- И впрямь, Джеймс Бонд и его подружка, вы это здорово придумали, - не своим голосом ответила я, когда поняла, что молчание затянулось.

- Моя идея. Только это тайна, Ян: Виталик не любит рассказывать про личное, - она перешла на доверительный шёпот. - А ты, кстати, сегодня тоже ничего, не ожидала от тебя такого. Рассказывай, что у тебя за костюм?!

- Кажется, это из фильма «В джазе только девушки», - откуда-то слева по-кошачьи вынырнула вездесущая Сашенька-облезлый-хвост, - правда, Януся, оттуда?

- Ага, - подхватила Катя, - была там тема с переодеванием мужиков. Ян, ты играешь саксофониста в платье или контрабасиста?

- Старого богатого миллионера с собственной яхтой, - только и ответила я, даже не пытаясь скрыть досады от такой злой шутки.

- Ян, да не сердись, мы же просто прикалываемся. Мы девочки, болтаем то-се, неужели не привыкла? – увидев мое потускневшее выражения лица, постаралась разрулить ситуацию Катя.

- Я не девочка, я женщина, - медленно ответила я, - а к унижениям довольно трудно привыкнуть, Екатерина Сергеевна.

Голос мой звучал твердо, несмотря на накатывающие слезы. Мне нравилось то, как я выглядела. ловила на себе восхищенные взгляды коллег и официантов, и глупая шутка гадюки не должна была меня задеть. Но ведь задела же, задела! Или причина испортившегося настроения была все-таки в другом? Резко захотелось домой, к детям, под уютный пушистый плед – обниматься и целовать родные мордашки. Я постаралась вытащить руку из цепкого захвата Катеньки, но та только крепче ухватилась за меня:

- Тише, вот сейчас он скажет, Ян. Сейчас скажет.