Два билета (СИ)

Однако были и неприятные моменты. С покупкой квартир в Москве они, по выражению Хлыбова, пролетели: столичная жилплощадь в очередной раз подскочила в цене. Оставался единственный вариант - Подмосковье. Откровенно говоря, для Хлыбова, Санкина и Мерзлявкина эта была та же Москва, даже еще лучше: меньше суеты, и жизнь там должна быть дешевле. Свой выбор они остановили на небольшом городе Т., что в тридцати минутах езды от столицы. Цены на недвижимость здесь оказались ниже, чем где бы то ни было.

- Нас не кинут в этом Т.? - вздохнул Петр Иванович и, заметив свирепеющее лицо капитана, пояснил, - По телеку показывали, тамошние аферисты по нескольку раз квартиры перепродают.

- Ну и что? Где сейчас нет аферистов? Допускаю, нас тоже захотят кинуть, да только кто им даст? - сказал Хлыбов, - Ежели что, гадом буду - перестреляю всех к чертовой матери. Устраивает такой ответ, лейтенант Мерзлявкин?

За Мерзлявкина ответил Санкин. Он стукнул кулачищем в огромную ладонь:

- Так точно, товарищ капитан, устраивает! Приедем и разберемся. Нет проблем.

Таким образом, и с квартирами всё более или менее устроилось.

И вот, в одночасье вся эта красивая жизнь закончилась черт знает чем. Не спрашивая согласия, их повезли освобождать заложников "Норд-Оста" - можно сказать, практически на убой. Человеку, только-только почувствовавшему вкус жизни, умирать обидно вдвойне.

"Нас-то зачем посылают? Им что, своих бойцов не хватает? Вот невезуха!"

Так или примерно так подумали все задействованные в операции.

В те ненастные осенние дни только и разговоров было, что о захвате чеченцами зрителей мюзикла "Норд-Ост". С этого начинались и этим заканчивались все выпуски новостей по радио и телевидению.

Людмила Владимировна Селиванова ходила из угла в угол комнаты, что-то бормоча себе под нос. Порой она останавливалась и подолгу смотрела в одну точку. Муж всерьез опасался за рассудок жены.

Людмила Владимировна подошла к окну. Вот домой идет девушка. Она спокойна и беззаботна. Ее скоро увидит мама. А она? Увидит ли она Ниночку? Почему несчастье случилась с ее дочерью, а не с этой девушкой? "Нет, так нельзя думать", - остановила себя Людмила Владимировна.

Она не могла простить себе то, что не разобравшись, не почувствовав материнским сердцем беды, первая отключила телефон. А ведь дочь хотела что-то сказать.

Нина пострадала за мамин грех. Черт попутал ее купить билеты на этот злосчастный мюзикл, когда можно было просто выбросить деньги - и всё, ничего бы не было. Не догадалась! От осознания собственной вины можно сойти с ума.

Но разве виновата только она одна? Не закапризничай тогда Шурик, на мюзикл пошли бы они, и Ниночка осталась бы.

"Я просто оказалась не в том месте", - не выходили из головы последние слова дочери.

Вот он, сидит перед телевизором: ждет хороших новостей. Шурик почему-то уверен, что заложников спасут.

- Если с Ниной что-нибудь случится, я отравлюсь, - ровным голосом произнесла Людмила Владимировна.

Шурик поднял на нее глаза, полные слез. Людмила Владимировна села рядом, взяла мужа за руку.

- Знаешь, что я думаю ... - начал было Шурик дрожащим голосом.

Она в отчаянии посмотрела на мужа:

- Умоляю, сейчас ничего не говори. Ни-че-го!

Шурик обиженно шмыгнул носом.

- Мы с тобой после ... всё после ... - добавила Людмила Владимировна, гладя его по руке.

- Как хочешь, - сухо ответил Шурик.

По телевизору шло интервью с женщинами, которым удалось сбежать от чеченцев. Им пришлось прыгать с третьего этажа. Ниночки среди бежавших не было. Мельком показали отпущенных террористами иностранцев. Один из них был похож на Тобиаса, но полной уверенности в этом не было.

С особым нетерпением Людмила Владимировна ждала очередного выступления начальника штаба по освобождению заложников. Практически каждый раз он говорил одно и то же: что с террористами ведутся непростые переговоры, что ситуация под контролем, но по едва заметному дрожанию голоса и по тому, как он время от времени приглаживал рукой свои короткие седые волосы, этот человек искренне переживал за судьбу заложников. Чувствовалось, что знает он гораздо больше, чем говорит. У него было благородное лицо и огромные, немного раскосые, умные миндалевидные глаза. Особая выправка выдавала в нем военного человека в большом чине. Людмила Владимировна называла его генералом. Она восхищалась его мужеством: не каждый способен взять на себя ответственность за жизнь нескольких сотен людей. Она верила, что генерал знает, как спасти заложников, и поможет им.

Вновь на экране главарь террористов Мовсар Бараев в окружении заложниц. Среди них Нины тоже не видно. На заднем плане, у стены, расположились люди в камуфляже и масках, шахидки в черных одеяниях. Бараев твердил свое единственное условие освобождения заложников - немедленный вывод российских войск из Чечни, и заявлял о готовности членов его группы взорвать дворец при малейшей попытке штурма. Заложницы утверждали, что с ними обходятся хорошо, их кормят и поят, и просили об одном: не пытаться их освободить.