Два билета в Вену

– Я с ума схожу, разве ты не видишь, не чувствуешь? Я ни о ком, кроме тебя, думать не могу. Маруся! Ты меня точно околдовала: нет у меня в жизни иного желания, как только любить тебя! И ты меня любишь! Почему же ты противишься отдаться своему чувству?

– Грех это, Петр Алексеевич, вы сами знаете, что грех. Может, вы Бога не боитесь, но я так не могу.

– Да я женюсь на тебе, женюсь! Слово даю!

– Да кто же вам позволит! – воскликнула Маруся, заламывая руки. – Вы точно ума лишились, барин. Обещать служанке, что возьмете ее в законные супруги. Зачем вы Бога-то гневите пустыми клятвами! Женитесь, как вам маменька велит, и оставьте меня в покое.

– Ты не права, Маруся. Жениться на княжне – вот в чем будет грех. Жить без любви – грех! А любящих Бог благословляет.

– В церкви, – тихо произнесла Маруся. – Если любящие венчаются в церкви, Бог их благословляет.

– Нутак обвенчаемся тайно! – воскликнул Петр, хватая Марусю за плечи. – Ты нарочно мучаешь меня, да? Нарочно!

– Что вы, Петр Алексеевич! – на глазах Мару-си выступили слезы. – Разве я вас мучаю? Я и сама исстрадалась вся.

– Ну и люби меня, люби, – Петр покрыл поцелуями ее лицо. – Милая моя, желанная, ненаглядная!.. – он задыхался, о т страсти.

Ольга Сергеевна была в ужасе от того, что происходило в комнате сына. Она будто приросла к полу, не в силах пошевелиться.

Наконец, стряхнув оцепенение, графиня тихонько отошла от двери и решительно направилась к Мане.

– Ступай вниз и вели Лукерье позвать Марусю. Быстро! И помни: никто не должен знать, что я здесь! Вечером тихонько пройдешь ко мне в комнату, да так, чтобы никто не заметил!

– Слушаюсь, барыня, – сказала Маня и бросилась вниз исполнять приказание.

Графиня едва поборола искушение вернуться к комнате сына. Она зашла к себе и повернула ключ в скважине. В тот же момент раздался зычный голос Лукерьи:

– Маруся! Маруська! Да где же тебя черти носят!

Ольга Сергеевна услышала, как хлопнула дверь и легкими торопливыми шагами девушка промчалась по коридору.

Графиня задыхалась! Она готова была немедленно расправиться с мерзавкой. Но заставила себя успокоиться и в ожидании вечера прилегла на постель. Конечно, заснуть ей не удалось, но воображение рисовало самые страшные картины мести негодной, неблагодарной девице!

Вечером графиня с Маняшей незаметно прошли через сад, дождались кареты с Катрин, и уже по пути к дому Ольга Сергеевна призналась:

– Ах, Катрин, вы оказались правы! – но больше ничего не стала говорить при прислуге.