Два брата-психопата (СИ)

— Ну да. Я просмотрел некоторые твои переводы. Видно, что они были сделаны второпях, ведь некоторые слова были переведены не на корейский, а на английский, но с корейскими суффиксами, — он рассмеялся собственным словам, и только доехавший до первого этажа лифт смог спасти меня от очередного позора.

— Пока, — пробормотала я, выбегая из кабинки, и дала волю слезам, бормоча под нос все известные мне ругательства на немецком языке.

Хёну продолжал звать меня в спину, но я сделала вид, что не слышу его, и как можно быстро вышла из здания бизнес-центра. Подсознательно я знала, что однокурсник ни в чём не виноват, это всё моя халатность к своей работе, которая очень нужна для карьеры, если я хочу вести в будущем свою колонку в журнале. Интернет-блог, на самом деле, удобная вещь, ведь не ставит меня во временные рамки и никаких шефов с их критичными замечаниями о качестве перевода, но мне же нужно будет когда-то перейти на новый уровень, чтобы зарабатывать на жизнь делом, которое я люблю. Всю дорогу до дома я думала о том, что могла бы продержаться в этой газете ещё немного, если бы меня нагло не заменил Чан Хёну, чей уровень немецкого, уверена, не намного лучше моего. Кто знает, может, если бы я работала на полную ставку, имела бы свой столик в редакции, приходила бы на работу в девять и уходила в шесть, то переводила бы статьи вовремя и качественно. Мне было обидно за тот потерянный шанс, что слёзы всю дорогу до дома не прекращали литься. А ведь я планировала заняться остаток дня написанием поста о дне в Сокчо. Настроение было полностью испорчено, за потраченный труд не заплатили, хоть я и села за перевод лишь когда Боён ушёл к себе в квартиру, то есть ближе к полуночи.

Как назло, косвенный виновник моего увольнения спускался вниз по лестнице, когда я выходила из лифта, пытаясь вытереть с щёк бесконечный ручей слёз. Он удивлённо застыл на месте, расширив глаза, а я хотела сделать вид, что не заметила его, и опустила голову, спрятав лицо под копной не расчёсанных волос.

— Соник! — позвал он меня, и тут уже нельзя было сделать вид, что я не услышала. Я остановилась, но не решалась повернуться к парню лицом. — Опять плачешь? И даже не из-за меня, — он встал передо мной, убирая с лица волосы, чтобы вглядеться в мои мокрые глаза, и укоризненно покачал головой.

— Лучше б из-за тебя, — промямлила я сквозь слёзы и прижалась к нему, во всю силу зарыдав в крепкую грудь.

— Даже не знаю, это хорошо или плохо, — усмехнулся он, поглаживая ладонью мою спину. — Расскажешь здесь или общий коридор не самое лучшее место для слезливых откровений? — спросил он с насмешкой. Я несильно толкнула его, всхлипывая, и подошла к двери его квартиры. — У меня? — удивился он, и я положительно закивала.

Не хотелось идти к себе и видеть разбросанные по полу словари с немецко-корейского языка, которые только усилят мою обиду. Боён потянул за ручку двери своей квартиры, которая даже не была заперта, и пустил меня вперёд. Войдя за порог, я столкнулась с большими банками краски и застыла на месте, вопросительно посмотрев на хозяина квартиры.

— Решил всё-таки покрасить стены в яркий цвет, белый сводит меня с ума, — пожал он плечами, и я сняла обувь, желая поскорее высказаться ему, а потом расспрашивать о цвете стен.

Не дожидаясь дальнейшего приглашения и не надевая тапочек, я сердитой походкой направилась в гостиную и всем телом плюхнулась на диван, злобно уставившись на стену, цвет которой напоминал цвет волос Чан Хёну. Злобно фыркнув, я повернула голову в сторону и скрестила руки на груди, ожидая, когда Боён соизволит сесть рядом и выслушать меня. Но тот, кажется, не хотел торопиться, и на секунду мне показалось, что он пытается оттянуть момент. И когда он зашёл в гостиную с двумя стаканами и бутылкой виски, я возмущённо нахмурилась.

— Боён, ты офигел пить в это время?

— А? А что со временем? Почти вечер. Да и я подумал, Джек сможет успокоить тебя, — он довольно улыбнулся и всё равно стал разливать по стаканам. — Если только ты не хочешь, чтобы я утешил тебя другим способом, — он двусмысленно задвигал бровью, и я стала искать глазами хотя бы подушку, которую можно было бы закинуть в него.

Но взгляд зацепился лишь за упаковку лекарства, лежащую на журнальном столике. Труднопроизносимое название совсем не говорило мне о том, для чего этот препарат, и, когда рука протянулась к ней, чтобы присмотреться к мелким надписям, парень схватил меня за запястье и всучил мне наполненный до половины стакан. Я настороженно посмотрела на него, никак не решаясь спросить, и надеялась, что он сделает это сам, раз увидел, что я заинтересована в этом лекарстве, но Боён в ожидании смотрел в мои глаза, отпивая из своего стакана.