Два брата-психопата

— Прости меня, — прошептал он, кусая нижнюю губу, и виновато опустил взгляд. — Если я сказал что-то не то или сделал. Пожалуйста, я искренне сожалею. Но я всё объясню, расскажу, что как есть.

— Нет! — я резко перебила его и кое-как натянула улыбку. Нехотя убрав его руку со щеки, я пожала плечами, продолжая улыбаться. — Не надо извиняться, ты ничего не сделал. Это просто я дурочка. Наверное, месячные скоро начнутся, вот и психанула, — мой нервный смех без фальши раздался по коридору, что я с трудом могла его унять.

Парень непонимающе хмурил брови, но я не хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Раз он мне до этого ничего не рассказал, значит, не стоит портить наше маленькое путешествие разговорами о том, что ему скоро умирать. Я кивнула, проходя к нашему столику, и, сев за него, принялась как ни в чём не бывало поедать свой сэндвич. Еда комками проходила через горло, но я не смела останавливаться, так как знала, что сейчас расплачусь, смотря на то, как улыбается Воён, молча уставившись на меня. С трудом расправившись с сэндвичем, я допила свою газировку, и, учащённо дыша, посмотрела на парня.

— Почему ты улыбаешься? — спросила я, но была безумно рада, что он сохраняет свой позитив несмотря ни на что.

— Ты такая странная, — ответил он. — Соник, ты случайно не была в психбольнице?

— Что?! — возмутилась я, с силой поставив свой стакан на стол. — Хочешь сказать, что я псих?

Хоть я и пообещала себе в туалете, что буду терпимее относиться к его подколкам, этот человек просто не даёт мне шансов.

— А что? Ты считаешь, что быть пациентом психушки, это оскорбительно? — его вопрос звучал уж слишком серьёзно для стёба, что я сглотнула слюну, вспомнив про то, что Боён всё-таки занимается благотворительностью. И моя реакция на психбольницы, которые он, скорей всего, часто посещает, может его обидеть.

— Нет, — неуверенно начала я, — не оскорбительно. Но я же не похожа на психопатку.

— Называй их душевнобольными. Все мы отчасти душевнобольные, — проговорил он спокойным тоном, и рукой подозвал официанта. — Счёт, пожалуйста.

Совесть стала невыносимо мучить меня. Он говорил о душевнобольных, и я не могла не думать о его болезни. Уверена, он хорошо понимает этих людей, ведь они не от хорошей жизни сошли с ума и попали в психушку.

— Уже почти три, пойдём, — сказал он, отвлекая меня от мысли. Я лишь кивнула, вставая на ноги, и потянулась за кошельком в рюкзаке, но парень уже положил купюру в чек-бук и вместе с ним подходил к кассе.

Надев жакет и свесив рюкзак на плече, я стояла и смотрела на то, как Боён что-то обсуждает с официантом, к которому подходил менеджер. Я не понимала, что происходит, но не решалась влезть в разговор, уверенная в том, что буду мешать. Сейчас моя голова была заполнена мыслями о том, как сделать, чтобы Боён чувствовал себя в комфорте и не пожалел о поездке. Мне нужно не злиться на его странности и потакать им. А самое главное, необходимо найти сейчас аптеку. Раз парень обежал весь квартал в поисках, значит, он испытывает боль, которую могут унять лишь лекарства.

— Пошли, — он подошёл ко мне, тяня меня за локоть к выходу, что я еле успела попрощаться с персоналом кафешки.

— Что вы обсуждали? — спросила я, когда мы вышли на улицу.

Вспомнив про беспрерывно палящее солнце, я сняла свой жакет, стараясь незаметно подправить декольте, и посмотрела на Боёна, который рассматривал небольшой клочок бумаги в руке. Я хотела было спросить, что это, но на мой взгляд попалась лавка с головными уборами. Ничего не сказав, я быстрыми шагами направилась к ней, так как считала себя обязанной купить ему панамку. Выбор был огромным, что на вопрос продавца, какую именно, мне пришлось задуматься.

— Мне, пожалуйста, ту, голубую, — ответил за меня сам парень, незаметно вставший возле меня. Улыбнувшись мне, он опять повернулся к мужчине, и указал на панамку, той самой же модели, но ядовито-розового цвета. — И эту.

— Зачем? — спросила я, пока он расплачивался вместо меня.

— Твою голову тоже нужно беречь. Ты же у нас бомба замедленного действия, — ответил он, взлохматив мои волосы, и неаккуратно надел панамку на мою голову. Ярко-розовая. Как сахарная вата.

Я поняла, что он сейчас намекает на мои якобы надвигающиеся месячные, и сердито надула щёки, посмотрев в зеркало, чтобы поправить панамку.

— Мы похожи на парочку, — хихикнул он, уставившись в своё отражение рядом со мной, и я закашляла, подавившись слюной.

К счастью, Боён не заметил этого, как и того, что порозовели мои щёки, и я мысленно оправдывала их жаркой погодой. Но мне нравилось думать, что наши головные уборы парные, поэтому прошла дальше по улице, пытаясь как-то скрыть глупую улыбку. Нельзя думать о нём, как о возлюбленном. Даже потенциальном, ведь у нас нет будущего. Точнее, у него. Дурацкие мысли о его болезни снова заполнили мою голову, что я не сразу услышала, как парень зовёт меня.

— Соник, нам вообще-то в противоположную сторону, — сказал он, потянув меня за капюшон жакета, висящего на бедре, и от этого становилось ещё более неловко.