Два часа весны

После этого молчим с минуту. Беззастенчиво разглядываем друг друга, делая вид, что это нормально. Наверное, кто-то должен сдаться первым и отвести взгляд, но мы оба не собираемся делать этого.

- Почему вы выбрали Питер, Абрамова? – наконец, прерываю молчание за столом.

- Откуда вы… А, конечно, блог. «Девочка с Севера», точно-точно. Это моя мечта ещё со школьных лет. Как приехала сюда впервые, поняла – любовь всерьёз и надолго. Если бы я сюда не поступила, было бы очень грустно.

- Для меня Питер как второй дом, я провёл здесь довольно много времени.

Она слушает внимательно, думая, что я продолжу рассказывать, но я замолкаю. После секундных размышлений она спрашивает:

- Вам не холодно в одной рубашке?

- Мне – нет. А вам не холодно с голыми ногами?

- Мои ноги не голые! И почему вы вообще на них смотрите?

- Потому что вы хотите, чтобы я на них смотрел.

- Это неправда! – возмущается она, резко откидываясь на спинку стула. Кажется, эта девочка не очень готова честно признаться себе в том, что вообще она творит.

- Всего хорошего, Абрамова, – встаю, прихватив с собой почти пустой стаканчик. Спиной чувствую взгляд, который посылают мне вдогонку. Взгляд, способный убивать. Борюсь с желанием обернуться, чтобы оценить выражение лица, с которым я ее оставил, но оборачиваться нельзя. Не стоит.

Черт, скажите, что я делаю вообще?

* строчка из «Горе от ума» А. С. Грибоедова

Глава 8

Диана

Я каждый раз теперь должна оставаться после разговора с ним в непонятках?

Почему вообще он разговаривает со мной? Я же явно кажусь ему странной. Но он сам задаёт какие-то вопросы, сам рассказывает о чем-то. Зачем ему вообще откровенничать со мной? Говорить со мной о своём детстве, о своих родителях?

Как его изгнать из мыслей, а? Как бы я не отнекивалась, но он скоро там прописочку оформит и въедет туда с чемоданом собственных вещей. Есть какой-то рецепт, как прекратить думать о нем? Я дура, непроходимая дура! Зачем я вырядилась так? Хотела, чтобы он пялился на меня? Ну вот, за что боролись, на то и напросились! Теперь я знаю, что идея сработала. А мне от этого легче? Нецензурные слова гуляют в голове стаями. Мира бы ругала, конечно, но я что сделаю?

Он, твою налево, ноги мои разглядывает! Мои выставленные напоказ ноги!

Ой, Диана… Он препод! Он. Твой. Препод!

Только вот сколько лет ему… Мира говорила, двадцать семь. Может, поэтому я не могу воспринимать его слишком серьезно, как того же Смецкого, например? Да и вообще, как понять мое отношение к нему?

Fuck, не должно быть никакого отношения. Нельзя-нельзя-нельзя! И смотреть на него нельзя! В эти чертовы глаза бездонные, наглые и дерзкие, что глядят на меня, не отрываясь.

Нельзя забываться, когда он рядом сидит, и делать вид, что это все норма. Может, стоит бросить всю мою придурь и вести себя спокойнее? У всех нервы целее будут, даже у Лерочки. Да фиг с ней, с Лерочкой, – у меня!

Растираю виски, зажмуриваясь. Пытаюсь сосредоточиться на учебе, сегодня ведь ещё три пары. Вспоминаю, куда идти на следующую, и выхожу из буфета. Все сразу кажется глупым: и платье это, которое совершенно не по сезону, и сапоги, скользкие и слишком неудобные, чтобы ходить в них целый день. Хочется стянуть с себя все это, надеть джинсы и обуть ботинки.

И чтобы он больше никогда, никогда на меня не смотрел.

А если профессор будет на больничном два месяца? Мне так долго жить в этом кошмаре?

- Что с тобой, Диан? – сразу же спрашивает Мира, как только я присаживаюсь за парту рядом с ней.

- Не спрашивай.

- Опять Новаковский?

Молча киваю. Всего за несколько дней все разговоры, все мысли свелись к нему. Глупость какая! Подумаешь, важный тип. Пусть о нем ванильные первокурсницы думают! А не я…

Мозг, ну пожалуйста, прекрати!

На лекции пишу больше, чем обычно. Записываю чуть ли не каждое слово за преподавателем, сколько успеваю. Это помогает отвлечься и переключиться на рабочий настрой. Мира не устраивает допросов даже тогда, когда видит мое странное рвение к конспектам. Таким же образом провожу и остальные пары сегодня, а когда занятия заканчиваются, понимаю, что в общагу не хочу. Плевать, что у меня сапоги на высоченных каблуках – не особо удобно, но потерплю.

Мира лишь пожимает плечами, когда говорю, что не поеду с ней: удивительно, как спокойно она воспринимает все происходящее.

- Ты с Денисом поругалась? – спрашиваю, продолжая охреневать с ее нетипичной реакции на все.

- Да.

- Овцебыки! Как вы умудряетесь по телефону делать это?

- Понимаешь, мы немного отвыкли друг от друга. То, что раньше было понятным и простым, сейчас сложнее.

- Понимаю, – вздыхаю вместе с ней. – Хотя я из армии не ждала, как мне понять. Зато я чуть не связалась с тем, у кого армия головного мозга! Мир, все наладится, вот увидишь. Ему тоже тяжело, он тоже соскучился по тебе.

- Я знаю, но мне порой кажется, что впереди ещё адские полгода.

- А у меня адские не-знаю-сколько-и-чего. Мир, меня пугает то, что происходит с Новаковским. В смысле… у меня с ним.

Мира задерживает взгляд на моем лице.