Два чуда для Папы Мороза

- Тебе неприятно слышать это, - он словно видит меня насквозь. – Поэтому я и не хотел рассказывать. Собирался похоронить те воспоминания и начать новую жизнь, - ласково поглаживает меня по волосам, как несмышленую девочку, зарывается в спутанные локоны, играет ими. – Вы с мальчиками стали моим спасением. Два чуда и их бедовая мамочка, - целует меня в макушку. – Я люблю тебя, Мира, слышишь? Я не лгал тогда…

Запрокидываю голову, чтобы взглянуть в лицо Ника. Больше всего на свете боюсь увидеть в нем сомнения. Или жалость.

Но нет. Ник говорит абсолютно искренне. Выглядит серьезным и решительным.

Мгновенно расплываюсь в улыбке, превращаясь в ту самую девчонку, которой так не хватало настоящей любви.

И разрешаю себе поверить.

Поднимаюсь на носочки, тянусь к его губам. Несмело, аккуратно, но очень нежно целую. Ник откликается незамедлительно. Завоевывает меня и одновременно просит прощения. Покоряет лаской.

Обвиваю его шею руками и прижимаюсь теснее, когда он углубляет поцелуй. Мысленно мы возвращаемся в ту ночь. Единственную, когда мы сумели хотя бы на короткий отрезок времени отпустить все страхи, прогнать призраков прошлого и позволить себе стать по-настоящему близкими. В последнюю ночь перед расставанием.

И вот мы опять вместе. Кажется, ничто не в силах нас разлучить.

Мы не замечаем ничего вокруг. Ни грохота за дверью, ни звука суетливой беготни, ни протяжного скрипа двери…

- Вы помилились? – пробивается сквозь невидимый купол. А потом доносится громкое: - Фу-у-у! Ну вы чего-о! Бе-е-е! - и издевательский кашель.

Смущенно хихикаю прямо в губы Нику, которые тоже изгибаются в улыбке. Вспыхнув, прерываю поцелуй и, стесняясь смотреть на мальчишек, прячу лицо, уткнувшись носом в его шею. Ощущаю, как он стискивает мою талию.

И мы вместе смеемся.

***

Спустя время некогда заброшенная, пыльная и немного жутковатая во мраке гостиная оживает. Тусклое освещение работает без перебоев и создает особую романтическую атмосферу.

В камине потрескивают поленья – Ник все-таки справился с нелегким заданием от наших хулиганов. Сами мальчики расположились рядом – сидят на пледе, расстеленном поверх деревянных, поскрипывающих половиц. Завороженно на огонь смотрят и даже зефир на нем жарят, насадив на вилки.

В любой другой ситуации я бы одернула Колю и Митю, запретила бы так неприлично себя в гостях вести, но… Меня преследует стойкое ощущение, что мы дома. Ароматы ванили, плавленого сахара с легкой примесью гари дополняют невероятно уютную, душевную обстановку. Все так неидеально и в то же время по-домашнему.

От удовольствия прикрываю глаза и, едва не мурлыкая, устраиваюсь в объятиях Ника. Мы с ним заняли небольшой диванчик чуть поодаль. Я хотела сесть рядом с мальчишками, которых за уши не оттянуть от камина, но Морозов решил, что на деревянном полу мне будет твердо и неудобно. Ни на секунду не забывает, что я… беременна.

На протяжении всего вечера он носился вокруг меня, будто ценнейший экспонат из музея стащил – и не знает теперь, где надежнее спрятать. Ничего не позволил самой делать! Митю и Колю в помощники взял. Даже на кухне.

- Полуфабрикаты невозможно испортить, парни, вы чего, - заверял их Ник, оставляя меня отдыхать. – Все нормально будет.

- Папа Мороз, ты можешь все! – издевались они в ответ и звонко хохотали.

Я тем временем дремала, инстинктивно поглаживая животик, и невольно улыбалась, когда слуха касались голоса моих мужчин. Мне никогда в жизни не было так хорошо. Хотя, казалось бы, ничего особенного не произошло.

Но старый дом стал для меня сказочнее и желаннее, чем богатые хоромы Солнцева.

- Дин, та блин. Ты опять! – вскрикивают мальчишки так, что я вздрагиваю в руках Ника. А он успокаивающе меня по голове поглаживает, локонами играет. – Папа Мороз! Ты его перекормил!

Не понимаю, о чем они. Потираюсь щекой о плечо Ника и медленно разлепляю глаза, взмахивая ресницами.

- Вам не угодить, - смеется он бархатно. – То зверски голодный ваш песик, то слишком сытый, - продолжает ухмыляться по-доброму. И его поведение отзывается теплом в моей душе. Разве можно настолько трепетно относиться к чужим детям? Не злиться на них, не ругать за каждую оплошность, а просто… любить? Как своих собственных… - Решайте, кто из вас убирать за ним будет? – «включает» воспитателя.

Устало приподнимаю голову, устремляю туманный взгляд в сторону камина – и вижу щенка, который радостно носится вокруг своих мини-хозяев. Веду носом и морщусь, а после – замечаю его «шедевр нерукотворный». Вздыхаю и порываюсь встать, чтобы прибраться прежде, чем меня стошнит.

- Мама, отдыхай! – важно приказывают мне Коля и Митя, явно тон Ника дублируя, и подскакивают на ноги.

- Так, давай на «Камень-ножницы-бумага», - предлагает старший.

- Давай, - кивает второй.