Два чуда для Папы Мороза

Оба внезапно останавливаются, разворачиваются и укоризненно смотрят на меня. Головами качают, будто я напортачил где-то. Так на Миру в этот момент похожи. И немного даже… на меня. Хотя немудрено. Повадки, речь, фразы – все копируют, словно я идол у них. Признаться, их отношение греет душу. Хочется стать для сыновей по-настоящему родным.

- Па-апа! – тянут возмущенно.

Я же улыбаюсь в ответ. Нравится, когда они зовут меня так. По-домашнему. Без всяких приставок вроде «Мороза». Хватит, не чужие мы больше.

- Да что не так? – очнувшись, невольно повышаю голос я.

- В магазин надо. Мама гор-рошек пр-росила купить, - старательно выговаривает Митя, чтобы не картавить при этом.

Мира на протяжении всей беременности с ним занималась, а теперь, когда она родила и занята младшими Морозовыми, миссию по воспитанию старших на себя взял я. И вообще вожусь с Колей и Митей практически все время.

Иногда мне кажется, что и они присматривают за мной. Вот как сейчас. Следят, чтобы я поручение мамы выполнил.

- Черт, - по лбу себя хлопаю. – Горошек! Да это же дефицит сейчас, не добыть! Почему раньше не напомнили? – обреченно вздыхаю. - По пути в агентство бы заехали, пока ажиотаж еще не такой большой был.

- Ты не спрашивал, - привычно пожимает плечами Коля.

Своей невозмутимостью ребята в обычное время вызвали бы смех. Но сейчас я нервничаю. Хочу быстрее к Мире поехать. И к малышам.

Но тут этот дурацкий горошек нарисовался. Как пропуск в семью на Новый год, ей-богу!

Та-ак…

- О, Толик! – резко оборачиваюсь.

Подхожу к другу, киваю на бережно собранный им пакет – и Кузнецов все понимает без слов. Однако навстречу идти не спешит.

- Ну, нет! – выставляет ладони и подходит к пакету, прикрывая «новогоднее богатство» собой. - Я, можно сказать, впервые в жизни ничего не забыл. И домой к жене успеваю, - косится на часы. - А ты меня подставить хочешь? Опять в продуктовый заставить ехать? Ты хоть знаешь, какие очереди сейчас в супермаркетах? Хотя откуда… - отмахивается от меня, будто я безнадежен.

- Так, не перечить старшему по званию, - гаркаю я. – Считай, что это конфискация не сертифицированного товара.

- Да щас, - сопротивляется он. Борется до последнего. - Мой горошек лучший! Четко по списку жены. Не надо мне тут.

Закатываю глаза и руки на груди складываю. Набираю полные легкие воздуха, а мысленно подыскиваю аргументы. Но нет их. Я обложался, а друг бросает в беде.

- Папа, не так надо, - дергают меня сыновья.

- Что? – недоуменно оглядываюсь.

Наблюдаю, как они становятся между мной и Толиком. Коля притаскивает стул. Митя мигом взбирается на него. И тоном опытного декламатора начинает:

- Дело было в январе, стояла елка на горе…

- Эй, это что такое? – ошеломленно смотрит на меня друг, пока я чуть ли не пополам сгибаюсь от хохота.

Смеется и вошедшая в кабинет Марья Тимофеевна. Стирая слезы со щек и прыская, приближается к мальчикам, обоих в щеки целует. Она тоже привязалась к моим сорванцам за этот год, ведь я часто ребят в агентство с собой приводил. Для них это как аттракцион или экскурсия. И кинотеатр по совместительству, ведь Толик продолжает с ними сериалы смотреть, не взирая на бурчание Миры.

- Это оплата! – важно заявляет Коля.

- Капитан Кузнецов, - невинно лупает глазками Митя и просяще смотрит на Толика. – Давай делиться?

Мальчики умолкают как по команде, а Коля на меня озирается, прищуривается недовольно и палец к губам прикладывает многозначительно. Намекает, чтобы я хохотать прекратил. Проглотив очередной смешок, я киваю и пытаюсь принять серьезный вид. Но получается слабо, потому что ребята просто неподражаемы каждый раз, когда «идут на дело». Права была Марья Тимофеевна, называя их «организованной детской группировкой».

Но главное, что у Толика нет шансов выступить против них.

- Вот хитрые, все в тебя.

Смягчившись, Кузнецов треплет Митю по макушке, а Коле протягивает банку дефицитного горошка.

- Спасибо, капитан, - хором выпаливают дети.

Возвращаются ко мне, гордо передают добычу. И улыбаются лукаво, переглянувшись друг с другом.

- Конечно, в меня, - обнимаю обоих. – Сыновья же.

Чмокаю по очереди их в покрытые испариной лбы. Пора на улицу ребят выводить – жарко им здесь в куртках.

- Ну, па-ап, - смущаются мелкие и жмурятся. Впрочем, Митя не против бы и смириться. Но Коля бодро отбивается от телячьих нежностей, как он у меня научился выражаться. Младший более послушный и ласковый, а старший пытается выглядеть суровым. Но вдвоем меня копируют усердно.

Веду детей на выход, распахиваю дверь, впуская мощный поток морозного ветра, который приносит снежные хлопья.

- С меня прибавка к премии, друг, - бросаю, не оглядываясь.

- А я не жалуюсь, - хмыкает Кузнецов. – У нас и так все в шоколаде.