Два дня в райгороде

Деловой разговор еще не начался — ожидают председателя райисполкома, которому только что позвонили. И пока Василий Васильевич спрашивает товарищей, как они доехали, какова дорога, я разглядываю каждого из них — троих мужчин и одну женщину, — стараясь угадать, кто кем работает. Я знаю, что среди них должны быть два секретаря партийных организаций, председатель сельсовета и председатель колхоза, — второй председатель колхоза, известный по всей округе Фрол Ионыч Авдеев, умный и неторопливый старик, говорили мне, болен. Колхоз, где он уже много лет председателем, один из пяти или шести самых богатых в районе. Надо полагать, объединяют его с колхозом средним, если не слабым. Значит, трудность в том, чтобы склонить к этому делу «богачей». Но кто тут представляет их, кто из всех четырех — секретарь партийной организации богатого колхоза? На первый взгляд каждый может им оказаться, кроме, пожалуй, самого старшего из них, мужчины лет сорока с лишним.

Худощавый, с плохо выбритым лицом в желваках и белесыми, навыкате глазами, он глядит хмуро и недоброжелательно. Длинная шея его с обвисшей кожей то и дело ворочается в просторном воротничке грязной, без галстука, рубашки. Темная пиджачная пара на нем измята, будто он спал в ней, а голенища у высоких коричневых валенок по краю рваные.

Скорее всего, что он председатель второго, слабого колхоза.

И хотя по наружности и костюму грешно судить о человеке, я сразу же зачисляю его в разряд людей во всех отношениях пренеприятных.

Мне хорошо известен этот тип мелкого деревенского бюрократа, полуграмотного, нахватавшегося митинговых фраз и канцелярских оборотов. Время его отошло, потому что за последние годы все больше и больше образованной молодежи остается работать в деревне. Достаточно взглянуть на соседей этого, видать по всему, обозленного неудачника, — он полагает, конечно, что достоин значительных степеней, — достаточно посмотреть на молодую женщину и двух молодых мужчин, чтобы установить истинное соотношение сил. Их ведь здесь все-таки трое, а он — один!

Крепкие, чисто и ладно одетые ребята, они тесно сидят рядышком, переговариваются шепотком, с веселым любопытством поглядывают вокруг.

Василий Васильевич шутливо замечает, что оба колхоза, надо надеяться, не живут, как Дубровский… «С Троекуровым!» — подсказывает молодая женщина. Должно быть, ей лет двадцать пять, но она и теперь еще чем-то напоминает школьницу, основательно, на всю жизнь, запомнившую то, чему ее учили. У нее простое, свежее лицо, уже загоревшее на весеннем солнце, ясные глаза, негустые — косы с узкими ленточками, уложенные венком.

Неприятный мне человек, председатель колхоза, как я думаю, поведя глазами, с каким-то сонным, угрюмым пренебрежением смотрит на женщину.

Тут Василий Васильевич обращается к нему, спрашивает, как, по его мнению, отнесется Фрол Ионыч к возникшей здесь мысли, чтобы им объединиться с. соседями, и я понимаю, что ошибся, что этот человек и есть секретарь партийной организации богатого колхоза. Впрочем, что до его характеристики, то едва ли я, к сожалению, согрешил против истины.

Не произнеся ни слова, человек этот «добродетельно» и возмущенно пожимает плечами и приподнимает брови! тем самым, что называется, с ходу «продает» своего товарища по работе, старейшего из местных председателей.

Но Василий Васильевич снова спрашивает, говорил ли секретарь с Фролом Ионычем на эту тему, оказывал ли на него необходимое партийное влияние. Однако секретарь партийной организации норовит уйти от прямого ответа, невнятно бормочет, что Фрол Ионыч, мол, беспартийный, как же ему, секретарю, на беспартийного влиять, ничего он с ним поделать не может. Василий Васильевич говорит, что как же это так, партия, получается, сама по себе, а беспартийные тоже сами по себе, партия на них не влияет, не воспитывает их, не ведет за собой. Но секретарь как будто не слышит этих слов.

До этого он сидел дремлющий, насупленный, а тут вдруг оживился. Он вытягивает длинную, вылезающую из рукава бледную руку и, помахивая тяжелым красным кулаком, говорит сквозь зубы, с каким-то злым наслаждением: «Был бы он партийный… я бы его вызвал… поставил по команде «смирно»…»

В это время входит председатель райисполкома.

Мне вспоминается его предшественник Фетисов, скандально провалившийся на прошлогодних выборах. Почему-то на память пришло, как в позапрошлом году, в сенокос, повстречался он мне в городе. Маленький, остролицый, с преждевременной плешинкой, накрытой прядью светлых волос, чрезвычайно деловито и озабоченно бежал он куда-то своей торопливой побежкой. Едва мы поздоровались, как он объявил, что у Ивана Федосеевича с сеноуборкой плохо: в прошлом году на сегодняшнее число было скошено и заскирдовано столько-то тонн, а в нынешнем — всего лишь столько-то. Он добавил еще, что вот… надо домой заскочить, перекусить — и сразу в колхоз!