Два дня «Вериты»

— Не собираетесь? Как жаль! Но посмотрим, посмотрим… — жестом фокусника он протянул руку ко мне. Я включил «Вериту».

— Отвечайте, кто убил девушку? — голос Мануэля стал жестким, напористым. От былого благодушия не осталось и следа.

— Какую девушку? — Ривейра еще хранил на губах усмешку.

— Разве за последнюю неделю ваша банда совершила не одно убийство?

— Д-да… — Ривейра раскрыл рот, выронив сигару на колени.

— На улице Доминиканцев в Санта-Доре. Где еще?

— У кабачка…

— Какого?

— …«Зеленый попугай»…

— Кто именно убил на улице Доминиканцев?

— Коро Манекенщик.

— А у «Попугая»?

— Я… Но это случайно, я не хотел!..

«Верита» как будто тоже нервничала, ее зеленый глаз то мерк, то разгорался. С Ривейры свалилась шляпа. Он или повизгивал от недоумения и ужаса, или сыпал признаниями. Полицейский деловито задавал вопросы, а Ривейра все говорил, называя имена и клички, адреса тайных притонов.

— Они прирежут меня!.. — истерически вопил он в минуты просветления.

Флетчер и Мануэль стояли у окна между распределительным щитом и трансформатором, и полицейский все спрашивал. Ему прежде и не снился такой допрос, он блаженствовал, ехидничал, язвил, издевался над страхом бандита. Всплывали бизнес на женщинах из публичных домов, шантаж, торговля наркотиками. Когда дело дошло до наркотиков, Мануэль перестал издеваться, посерьезнел и спрашивал более осторожно. Когда же уничтоженный Ривейра выложил, что последнюю партию героина он доставил на виллу какого-то сеньора Бруно, полицейский беспокойно оглянулся на меня и резко крикнул: — Довольно!

Вошли детективы в штатском и увели измочаленного откровениями гангстера. Мануэль быстро извлек магнитофон и поспешно распрощался со мной. Довольный Флетчер, обняв меня на ходу, тоже ушел.

Допрос бандита Ривейры был уже не научным экспериментом, а практическим применением «импульсов правды». И тут я впервые по-настоящему задумался о том, какими поистине великими возможностями будет обладать владеющий «Веритой».

Долго размышлял я, сидя в тот вечер перед «Веритой». И наутро заявил Флетчеру, что отказываюсь проводить какие бы то ни было опыты до тех пор, пока не доведу пробную модель до нужного мне уровня. Он согласился сразу же. Только еще раз попросил соблюдать строгую секретность, не отлучаться за стены лаборатории и непременно извещать его, когда намерен включать аппарат. И еще торопил с чертежами.

Мне больше не требовались помощники, по крайней мере до того, как начну изготовление второй, более совершенной модели. Флетчер перевел техников Хилла и Тейсона в другой отдел. Шпееру я изредка еще давал задания произвести на электронной вычислительной машине кое-какие расчеты.

После того вечера у немца появилось ко мне странное влечение, симпатия, может быть, он чувствовал нечто вроде благодарности к человеку, которому открыл душу и который не пользуется его минутной слабостью, не лезет в друзья и не презирает. Кроме того, Шпеер так долго молчал… А ведь здорово облегчает, когда выговоришься перед надежным человеком. Сейчас я это по себе чувствую, Джо…

Но что особенно пригодилось мне в дальнейшем — Шпеер считал, что теперь может вообще ничего от меня не скрывать. Или у него выработался своеобразный условный рефлекс — при виде меня открывать душу? Не знаю.

Однажды, уходя, он вернулся ко мне, наклонился к самому уху:

— А помните, мистер Флетчер призывал к вам сюда одного негра? Ну, рабочего негра, да? Помните?

— Так что же? — насторожился я.

— О нет, боже мой, я не спрашиваю, что тут делал негр! Но его нашли у реки с пробитым черепом…

— Что?..

— Тише, ради бога, не кричите так, мистер Богроуф. Может быть, это случайность. Только мне показалось странным, чего бы это мистер Флетчер так внимательно рассматривал в тот вечер негра, роющего канаву? А утром у реки — вот… Но я пойду, всего хорошего, мистер Богроуф.

У Шпеера была повышенная, выработанная страхом наблюдательность навсегда испуганного человека, жаждущего тишины. Я, конечно, мало что мог видеть, почти не выходя за стены своей лаборатории. Бедняга Том Джексон! Что же это, случайность? Но кому нужна жизнь полунищего негра? Или… или Флетчер так своеобразно сдержал данное мне слово — не увольнять Джексона? Ах как следовало бы поговорить с Флетчером на эту тему под импульсами «Вериты»! Но теперь его не проведешь, он знает безопасное место у окна.

Я бросил работу, запер лабораторию и ушел в бар. В последнее время я писал очень короткие письма Аните, не забывая, однако, пересылать через банк деньги для нее и ее семьи. Близился день, когда она закончит занятия в университете. Тогда, будет или не будет смонтирована вторая модель «Вериты», я возьму у Флетчера отпуск, и мы уедем в Европу месяца на два-три.

Но до этого надо было еще дожить.

Глава 11