Два дня «Вериты»

— Не сказал бы. По отношению ко мне она вполне предупредительная и любезная дама.

— Тем лучше. Где же все-таки «но»?

— Насколько я способен разобраться в женской душе, хозяйка ко мне неравнодушна и даже имеет на меня определенные виды. Когда я дома, что случается довольно редко, она всегда находит причину зайти справиться, не нужно ли мне чего. Достойная особа, но уж слишком болтлива. Рассказывает о своем вдовьем одиночестве, да это бы еще ладно. Она постоянно интересуется моими делами, настроениями, доходами, взглядами на семейную жизнь и так далее.

— Понимаю. Боишься, что она женит тебя на себе или… — Но если нас будет двое, твоей невинности ничто не угрожает, — засмеялся Багров.

— Зато твоя виновность, Гарри, быстро выплывет наружу. Представь себе, что завтра, когда дело пойдет на кристальную откровенность, моя хозяйка явится со своей болтовней. Вероятно, она объяснится мне в любви, и это бы черт с ней, это, как-никак, даже приятно, хотя она, в общем-то, далеко не королева красоты. Да ведь мы тоже выложим ей все, что касается «Вериты»! При первой возможности она поделится новостью с подругой, женой бармена и еще с кем попало. Тогда тайная полиция раньше времени заинтересуется нами. Нет, если хочешь знать мое мнение, тебе, да и мне тоже, следует остановиться в дорогом отеле, где обитают политические деятели и главы мафий. Прислуга там вышколена и нелюбопытна, знакомые вряд ли встретятся. Если записаться под вымышленными именами, есть надежда продержаться еще некоторое время на этом свете. Разумеется, мы должны купить приличные костюмы и вообще приобрести респектабельный вид. А что, тебе не нравится мой план?

— Нравится. Только…

— Вот теперь у тебя «но»! В чем же дело?

— У меня совсем мало денег, Джо. Значительно меньше, чем надо для костюмов, не говоря уже об отеле.

Слейн развел руками.

— Друг мой! Уже который раз ломаю себе голову — святой ты или безумец? Наградить по-царски индейцев, рабочих больницы, а самому сесть на мель! Непостижимо!

— Что тут такого? Я ко всему привык. А представь себе хотя бы ту же Паулу. С деньгами она может открыть лавочку или трактир или удачно выйти замуж. Иначе что бы ей оставалось? Идти на содержание к новому чиновнику полиции?

— Паула — согласен. А другие?

— Все они служили верно и честно. Нет, Джо, я сделал правильно.

— Так ведь я не в упрек, просто удивляюсь. Ну вот что. Есть у тебя дела в столице?

— Только одно: побывать на могиле матери.

— Где мы встретимся, ну, скажем, через два часа?

— В районе Адигарадо есть русский ресторан «Подкова».

— О’кей!

— Что ты намерен делать эти два часа?

— В девять откроется Американский банк. Там у меня отложено на черный день… Думаю, такой день не за горами. Там пустяки, конечно, но с деньгами, ей-богу, лучше, чем без них. Не спорь, Гарри, не спорь. Я хочу иметь свои акции в твоем безрассудном предприятии. И плевать, что дивидендов не будет. Ты вложил уйму долларов, чтобы заварить кашу. Я кладу свои центы, чтобы ее расхлебывать.

— Джо, мне не нравится твой пессимизм.

— Всего только реальный взгляд на действительность, который ты утратил, сидя у себя в горном санатории. Но не тревожься за меня. Скажу и без радиоимпульсов, я с тобой до конца. Мне самому теперь это нужно… Итак, дальнейшее сумасшествие финансирую я. По крайней мере, на такси-то у тебя найдется? Тогда до встречи в «Подкове». В нашем распоряжении больше суток, и провести их в ресторане — право, неплохо придумано!

Глава 16

Адигарадо — предместье не очень шумное, не очень тихое, населенное публикой «среднего сословия» — владельцами доходных домов, пивных баров, мелкими лавочниками, зажиточными ремесленниками, торговцами скотом и фруктами. Центром Адигарадо служит рынок, на котором можно купить и продать все — от банана до женщины. Пестрая толпа на обширной замусоренной площади галдит разноголосо и разноязыко, предлагая, убеждая, навязывая. Крупные продавцы и крупные покупатели здесь не водятся, скот и фрукты — основные предметы бизнеса — идут мелкими партиями, для нужд столицы. Фрукты, составляющие 85 процентов всего экспорта «банановой республики», — достояние североамериканской компании «Юнайтед фрут». Компания забирает себе дары банановых рощ и цитрусовых плантаций, диктует цены и законы торговли, великодушно оставляя туземным базарам мелкий бизнес. Агенты «Юнайтед фрут» на рынок Адигарадо не заглядывают, ибо большие партии фруктов, как и политические деятели республики, продаются не здесь, а в великолепном, построенном в староиспанском стиле здании парламента. Зато зазывалы мелких оптовиков орут так, словно торгуют несметными сокровищами древних инков.