Два дундука из сундука

– Алексей! - Мама так шлепнула ладонью по столу, что даже вздрогнул язычок огонька в лампе. И сильно запахло керосиновой гарью.

– Да он прав, - успокоил маму Митёк. - А лампу придется задуть - керосин кончается.

Он привернул фитиль, приставил ладонь к ламповому стеклу и дунул - огонек погас. И стало еще уютнее, даже спать захотелось.

– Ну, - сказал Алешка, - мы ждем.

И Митёк стал рассказывать, как он поступал в Литературный институт учиться на поэта:

– А там такой порядок: до экзаменов нужно представить свои литературные труды. Собрал я свои стихи, прочитал их еще раз и отчаялся: думаю, все там шибко умные и талантливые. Прочитают мои стихи - и до свидания, неудавшийся поэт Лосев, нет у вас поэтического дарования. А учиться там мне очень хотелось.

– Да вы бы у кого-нибудь списали талантливые стихи - и все! - деловито посоветовал Алешка. - Я сколько раз так делал. В школе.

– Молодец! - похвалил его Митёк. - Я именно так и поступил. А чтобы уж наверняка, списал стихи у Пушкина. Тут уж, думаю, осечки не будет.

– А они догадались? - нетерпеливо спросил Алешка. - Педагоги эти?

– Не перебивай, - рассердилась мама.

– Переписал я эти прекрасные стихи своей рукой, запечатал в конверт и послал в институт. Прошло время, получаю ответ. До сих пор его помню. - Митёк тяжко вздохнул: - «Уважаемый товарищ Лосев Д.Д., к сожалению, вынуждены сообщить вам, что по условиям конкурса вы не допущены ко вступительным экзаменам. Присланные вами стихотворения не отличаются поэтическим дарованием и не оставляют надежды на ваши способности. Желаем вам удачи в других областях деятельности».

Мы долго молчали, только Алешка все время пыхтел от возмущения.

– Я думаю, дело не в том, что никто из педагогов не знал стихов Пушкина, - сказал папа. - Просто, Митёк, никто из них даже не прочитал то, что ты прислал.

– Все к лучшему, - сказал Митёк. - Не получился поэт, вышел писатель.

– Грустная история, - вздохнула мама.

– Гнусная, - поправил ее папа. - Я даже спать захотел.

И мы разбрелись по своим гнездышкам. Едва найдя их в темноте.

Но как только мы улеглись, гулко бухнуло во дворе, Алешка врубил свою собачью «сирену». И сказал:

– Я на всякий случай. Это опять Митёк споткнулся. Хороший писатель, но плохой поэт. И под ноги не смотрит, когда в туалет торопится. - И он зевнул так, что даже зубами лязгнул.

А вот утром стало ясно, что никто из нас ночью из дома не выходил. На калитке оказалась сорванной щеколда, а возле самой бочки Алешка подобрал зажигалку.

Она была не папина. Она была не Митькова - тот курил трубку и разжигал ее спичками.

Это была зажигалка предводителя речной шпаны - Витька Полундры.

– На разведку приходил, - буркнул Алешка. Огляделся по сторонам и шепнул мне: - Ничего, Дим, у меня для них еще один сюрприз будет.

Глава XVI

Заложник

Часов в одиннадцать вдруг включился папин мобильник.

Он послушал, коротко поотвечал «Да-нет» и «Сейчас выезжаю». И сказал маме:

– Вызывают на службу. Бежал из-под стражи известный вам Каркадил. Подкупил охрану и бежал. Объявлен в розыск. Мой отдел должен подключиться, потому что, по некоторым данным, Каркадил хочет удрать за рубеж.

– Так я и знала, - невесело ответила мама. - Пропал наш отдых.

– Почему? Вы оставайтесь здесь с Митьком. А я быстренько поймаю беглеца и вернусь.

– Я поеду с тобой, - твердо сказала мама. - Буду о тебе заботиться. Поймаем Каркадила и вернемся вместе.

– Ты лучше позаботься о детях, - возразил папа.

– О них Митёк позаботится. Правда, Митёк? - спросила она как раз вошедшего писателя.

– А в чем дело?

Папа ему объяснил - Митёк ужаснулся.

– Я с ними не останусь! - заявил он свой решительный протест. - Они неуправляемые и непредсказуемые. Они дети людоедов. Я их боюсь.

– Они правда кусаются, - усмехнулся папа, - но писателей не едят.

– Брезгуют? - от души обиделся Митёк.

Мы с Алешкой сидели рядышком на диване и только молча переводили взгляды с одного спорщика на другого.

– Смотри, какие смирные и послушные, - указала мама на нас. - Обещаете слушаться дядю Митю и не волновать его?

– Конечно, - быстро ответил Алешка. - Обязательно. Прямо сейчас. Только найдем заложника и поймаем Зубастого. И сразу будем слушаться.

– И не волновать, - добавил я.

Митёк, словно его подкосили, рухнул в кресло.

– А ведь когда-то мы были с тобой друзьями, Серега, - с укором прошептал он папе.

– Ну вот что! - ледяным голосом сказала (приказала, точнее) мама. - Дети остаются с тобой, слушаются тебя во всем. А ты, Митёк, имеешь право наказывать их по своему усмотрению за малейшее непослушание.

– А можно я их на это время в комнате запру?

– Можно, - кивнул папа. - Но бесполезно.

– Ну вот и хорошо, - с облегчением вздохнул Митёк, когда уехали наши родители. - Мы предоставлены самим себе и будем заниматься каждый своим делом. Идет?

– А поточнее? - на всякий случай осведомился Алешка.

– Я дописываю книгу и доделываю пулемет. А вы освобождаете заложника, а то уж он, поди, истосковался. А потом мы вместе испытываем мое новое оружие.

– В бою! - почему-то сказал Алешка.