Два дурака на чемодан алмазов

Григорий лишь пожал плечами. И действительно, последнее время он ко всем «брюликам» стал относиться как к «разновидности кристаллического углерода», а не к чему-то сверхценному.

Дорога у здания завода была разбитой и грязной. Почти на всю ширину её разлилась огромная лужа из смеси лошадиной мочи, раскисших лошадиных «яблок» и небольшой примеси дождевой воды, медленно сочащейся с осеннего неба. Люди, спешащие по своим делам, осторожно форсировали сие водное препятствие по перекинутым доскам вдоль забора.

Правда непосредственно перед зданием такого непотребства не было. Но то, что уже было видно — внушало некоторые подозрения. Впрочем, давно подмечено — чем дальше от центра города, тем запущеннее дороги и обшарпаннее дома. Так что вылезая из брички, и Василий, и Григорий внимательно смотрели под ноги и по сторонам. Грязь, однако, была везде. И смердело не только от того «моря нечистот», что недавно бричка форсировала.

Прочавкав по жирной грязи несколько метров до порога заводоуправления, они остановились. Их встречал некий господин, в добротном пальто и шляпе, надвинутой почти на глаза. Да и весь вид у встречающего был как у нахохлившейся вороны на суку под холодным дождичком.

Кстати холодный дождичек таки наличествовал.

— Пантелеймон Исидорович Савельев — представил его Василий. — Инженер сей обители скорби.

— Ух! Ну и имечком с отчеством родители наградили! Сразу и не выговоришь. — добродушно посмеиваясь и пожимая руку выговорил Григорий. На что инженер лишь пожал плечами, хмыкнул и предложил «господам владельцам» пройти внутрь.

Само заводоуправление ничем примечательным не было.

Обычная контора, как и везде.

Такие же как и в нашем мире-времени. Только мебель — по времени, и вместо компьютеров-калькуляторов на столах старые-добрые счёты с засаленными костяшками.

Это же здание непосредственно прилегало и к цехам. И вот когда Григорий шагнул под своды первого в его жизни цеха этого мира… как говорится в анекдоте, «тут-то всё и началось».

И первое что его встретило, был запах. Тяжёлый.

Григорий не понял сразу, что это могло быть. Но когда увидел толпу их поджидавшую, понял. Так пахла толпа, давно не бывших в бане, не мывшихся людей.

На всё это накладывались запахи чисто заводские. Пахла грязь, стоящая большими лужами на полу, пахло само производство. И воздух в цеху был явно давно застоявшийся. Тяжёлый.

Впереди, с хмурыми лицами стояли рабочие.

Не сказать, что они были одеты в рванину, но одежда на них была ветхой. Обувь на ногах и та была далеко не модельная. Чаще просто лапти.

Но взгляд, которым встретили эти рабочие вошедших братьев, инженера, был… голодный.

Без всяких переносных значений. Люди, стоящие перед ними были реально просто голодными. Давно не евшими.

Василий, явно увидевший эту картину ранее, нервно сглотнул. Ибо выглядела эта толпа хмурых и голодных людей страшно. Григорий же, вдруг, неожиданно для себя, почувствовал себя сильно виноватым за то, что сыт и хорошо одет. Среди толпы видны были бабы с детьми.

Дети были откровенно в грязи. Да и вся толпа производила впечатление далеко не чистое. Не только запахом. В родном мире бомжи и то выглядели, по сравнению с этими бедолагами, как жуткие богачи.

Инженер не обращая внимание ни на что, прошёл сквозь толпу, словно её и не было. Люди молча расступились. Братья, последовали за ним. Толпа проводила их хмурым молчанием и взглядом исподлобья.

Как понял Григорий, из попутных пояснений Исидора Пантелеймоновича, производство было самое примитивное. Никаких технологических изысков. Труд в основном ручной. Механизации труда, почти никакой.

Там, где нужны были более или менее соображающие и знающие, работала «рабочая аристократия» — уже, можно сказать, потомственные рабочие. Все остальные — вчерашние крестьяне, ничего особого не умеющие, пришедшие в город на заработки.

Широкий двор, ничем не замощённый, также утопал в грязи. Чуть поодаль, стояли какие-то деревянные постройки. Одни были явно складами, а вот другие…

— А где живут эти ваши рабочие? — вдруг догадался спросить Григорий.

— Половина живёт тут же — в подвале.

— Где?!!

— В подвале. — ответил инженер остановившись и удивлённо посмотрев на Григория.

— А другая половина?

— Другие… Те, что тут работают давно, потомственные рабочие, живут в собственных домах чуть поодаль. Остальные в том бараке.

Инженер кивнул на одно неказистое деревянное здание, что весьма было похоже на банальный сарай.

«Скот. Рабочий скот» — вспомнил Григорий определение из его эпохи. И это точно соответствовало тому, что он прямо сейчас видел перед собой. Рабочих тут явно за людей не считали. И разница чувствовалась не только в одежде.