Два Гавроша

— Конечно, — усмехнулся Грасс. — Почему бы Гитлеру не гордиться таким негодяем?

18/VI 1937 г.

Ридель прохвост. Он хочет подставить мне ножку — пожалеет! Я его уберу с дороги. Вчера уже говорил о нем с начальством…

3/III 1938 г.

Сегодня на заседании общества «В защиту собак» председательствовал сам Герман Геринг. Он произнес блестящую речь. Между прочим, во время своего выступления он все время поглядывал на меня. Сперва я крепко струсил: не подозревает ли он меня в чем-нибудь плохом? (Кто из нас не грешен!) Слава богу, ошибся. Закончив речь, Геринг посмотрел на меня и сказал: «Я предлагаю вместо отозванного в армию Хобека избрать секретарем нашего общества господина…» Я подскочил: «Круппке». «Круппке, — повторил Геринг за мной и добавил: — Человек он энергичный, принципиальный»

21/VI 1942 г.

В моем правом рукаве — обрубок. Я стал левшой. Не страшно! Левая рука у меня молодец. Стреляю ею без промаха, мастерски вяжу петли. Сколько русских болталось в моих петлях! Не счесть! В Москве, я уверен, это количество удесятерится. Красная площадь велика. На ней можно разместить сотни виселиц».

Самая длинная запись была сделана 2/VIII 1942 года. Она занимала целых три странички:

«Война с Россией поглощает миллионы наших людей. Некому работать на заводах, некому возделывать поля. Военнопленные саботируют, невзирая ни на какие репрессии, даже расстрелы. Приходится ввозить в Германию детей, так как с малышами легче справиться. Вот уже несколько месяцев, как командование перебросило меня из карательной экспедиции на этот не менее важный для рейха участок.

С детьми все же много возни! Всю дорогу ревут, мрут, как осенние мухи. Пока их доставишь к месту назначения, добрую половину потеряешь. Каждый раз приходится останавливать эшелон где-нибудь, чтобы вышвырнуть разлагающиеся трупы. На такой работе нужна крепкая башка, смекалка, находчивость!

Приходит ко мне дежурный, докладывает: «Господин фельдфебель, в вагоне номер два бунт!» Смеюсь: «Бунт?» — «Так точно», — отвечает. Не верю: гниды — еще не вши, особой силы не имеют. Оказывается, ошибся. Гниды всполошились. И как! Разобрали нары и досками выбивают решетки. Я категорически запретил применять оружие: зачем стрелять, когда можно в вагон пустить пару овчарок!

Вчера доставил три вагона детей, предназначенных для бауэров[5]. По дороге у меня возникла блестящая идея: «А что, если часть товара отдать профессору Ленгарду? У него как раз большая нужда в подопытных двуногих, и он не поскупится на благодарность».