Два Генриха

– Постой-ка, – вдруг с подозрением поглядела на ее ладонь Агнес и тотчас перевела взгляд на лицо, – а не ты ли это случаем была, женщина? Голос твой мне будто знаком, да и родинка у мизинца такая же…

– Ошиблась ты, госпожа, – растерянно забегала глазами по сторонам незнакомка, убирая ладонь со стола. Голос ее задрожал: – У многих родинки на ладонях, да и голос у таких старух, как я, одинаковый.

– И все же… – Агнес продолжала сомневаться, – в таком же одеянии была и та, что в Туле, да и капюшон мешал видеть ее лицо…

– Видно, ты не встречала пилигримов, – ответила ей на это женщина, – они все в одинаковых одеждах, с капюшонами. Они и одели меня.

– Стало быть, – спросил Ноэль, – ты направляешься в святую землю поклониться Гробу Господню? Тогда ты перепутала направление, добрая женщина. Палестина в другой стороне.

Незнакомка долго молчала, казалось, не зная, что ответить. Наконец, снова устремив на Ноэля пронзительный взгляд, сказала, страдальчески улыбнувшись одними уголками губ:

– Может, я, как Саул, пришла в этот город к человеку Божьему, что укажет мне путь? Недолго ждать; выйдет ко мне Самуил, спустимся мы с высоты, и снизойдет на меня благодать Божья, ибо обрету вечную радость и покой. И скажет Бог тому, кто во тьме бродит: «Видишь ли, кого избрал я тебе? Подобной нет во всем народе».

Сказала так таинственная незнакомка и поднялась с места. Бросила последний взгляд на рыцаря, опустила голову, вышла из-за стола и исчезла в проеме двери.

За столом воцарилось молчание. Словно оракул возвестил приход того, кто давно ожидаем, но неизвестен и не виден пока никому. Объявил, но не обозначил срока. Возгласил, но не указал. И от этого, и оттого, что скрылся оракул внезапно, будто и не было его, а всего лишь привиделся он, наступившая тишина становилась жуткой. К тому же ни один из тех, кто сидел за столом, ни слова не понял из того, что сказала напоследок незнакомка.

Первым нарушил молчание Ноэль.

– Что ты поняла из ее слов, Агнес?

– По-видимому, как и ты – ничего, – пожала плечами сестра. – Саул, Самуил… Что-то из Библии.

– Да, там есть такой сюжет. Но что скажешь о ней самой? Не правда ли, весьма любопытная особа?

– Очень похожа на ту, из Туля. И все же это не она. Как могла старая женщина за столь короткое время оказаться здесь?

– Пожалуй, ты права. Однако незнакомка полна загадок. Что ей надо на землях империи? Из каких она мест родом, как ее зовут?

– Почему же ты не спросил ее об этом?

– Не успел. А что скажешь ты, Арни? Похоже, тебе она тоже показалась странной.

– Еще бы! Поглядев на меня, она посоветовала мне пить отвар из отрубей овса и листьев брусники; вообще побольше воды. Я, конечно, удивился, а она сказала, что у меня в почках песок или камни, об этом говорят мешки под глазами.

– И что же, она оказалась права? Ты и в самом деле страдаешь этим недугом?

– Откуда мне знать, сеньор? Только в боку у меня иногда покалывает, а ведь там, как она сказала, почки. И еще меня удивило, как она смотрела на вас – точно хотела съесть живьем. Весьма двусмысленный взгляд, сеньор; клянусь крестом Иисуса, здесь что-то не так.

– Пустяки, тебе показалось.

– Отчего же тогда она глаз не сводила с вашей милости?

– Может быть, она и по лицу Ноэля хотела обнаружить какую-то болезнь? – засмеялась Агнес. – Но, по-видимому, поняла, что нет смысла искать там, где и быть не может. Это тебе не приходило в голову?

Арни ничего не ответил на это, только тяжело вздохнул.

Вскоре они покинули трактир и отправились во дворец.

Глава 13. Ландыш и земляника

Во дворе между псарней и конюшней, прохаживаясь с молоденькой горничной вдоль кустов, Арни увидел любопытную сценку. Какой-то человечек в колпаке с бубенцами забавлялся тем, что бросал собаке мяч на резинке. Едва пес раскрывал пасть, собираясь поймать зубами этот мяч, как тот немедленно возвращался в руки хозяина. Лязгнув зубами, пес недоуменно провожал его взглядом, склонив набок голову, а человечек от души хохотал над его бесплодными попытками схватить мяч.

Заинтересовался Арни или ему тоже захотелось принять участие в забаве шута, только он оставил девушку, подошел ближе и принялся наблюдать за необычной игрой. Полет оглянулся и, увидев непрошеного зрителя, застыл на мгновение, забыв про мяч, болтающийся на резинке. Пес, улучив момент, подбежал, схватил мяч зубами и был таков. Резинка оборвалась и, поскольку была привязана к руке шута, другим концом больно ударила его по пальцам.

Полет взвыл, потрясая в воздухе ладонью. Потом уставился на незваного наблюдателя.

– Всё из-за тебя, – захныкал он, состроив обиженную рожицу. – Теперь Персей порвет мой мяч, где я возьму другой? Попрошу у братца Генриха, а он заругает меня.

И он, отвернувшись, уселся на траву, с огорчением глядя на резинку.

– Ты кто? – спросил Арни, заинтригованный этим человеком и подсаживаясь к нему. – А, верно, королевский шут?

– Нет, ты не угадал, племянничек, – ответил Полет, растягивая рот, что называется, до ушей. – Я рыба.

– Рыба?.. – вытаращился саксонец. – Вот так-так… А как тебя зовут?