Два года на палубе

Когда вся команда была вызвана наверх, солнце уже встало, и до завтрака, покуда мы вытаскивали из трюма бочонки для пресной воды, я смог хорошо рассмотреть все вокруг. Суша почти наглухо запирала бухту, и в глубине последней виднелся причал, защищенный маленьким волноломом из камней; на нем лежали две большие лодки, там же стоял часовой. Неподалеку виднелись хижины и домики, числом около сотни; самые привлекательные — из необожженной глины, выбеленные снаружи. Но большинство напоминало обиталище Робинзона Крузо — деревянные шесты, покрытые ветками. Дом губернатора отличался своими размерами, решетчатыми окнами, оштукатуренными стенами и красной черепицей на крыше. Тем не менее, подобно всем остальным, он имел лишь один этаж. По соседству стояла небольшая часовня, выделяющаяся своим крестом, а также длинное, низкое, бурого цвета здание, обнесенное подобием частокола; над ним развевался истрепанный и грязный чилийский флаг. Это сооружение, конечно же, носило почетное название «presidio» [13]. У губернаторского дома стоял часовой, еще один — около часовни. Несколько вооруженных штыками солдат в дырявых башмаках прогуливались между домами или сидели на пристани в ожидании нашей шлюпки.

Горы были не такими высокими, какими казались при свете звезд. Они заметно отступали к центру острова и поросли густым зеленым лесом, а кое-где переходили в плодородные долины, пересеченные во всех направлениях тропинками для мулов.

Не могу забыть, как мы со Стимсоном насмешили команду своим нетерпением попасть на берег. Когда капитан приказал спустить шлюпку, мы оба решили, что она пойдет к берегу, и, ринувшись в кубрик, поспешно набили свои карманы табаком для обмена на берегу. Как только вахтенный помощник крикнул: «Четверо в шлюпку!» — мы чуть было не сломали себе шеи, стараясь оказаться первыми, за что и удостоились чести в течение получаса буксировать бриг, после чего, к вящему удовольствию остальных матросов, которые видели все наши «маневры», возвратились на борт.

После завтрака второму помощнику приказали отправиться с пятью матросами на берег, чтобы наполнить бочонки водой, и, к моему удовольствию, я все-таки попал в их число. Удача сопутствовала мне и дальше — вода оказалась слишком мутной, поэтому губернатор послал людей к истоку ручья, чтобы расчистить его, и это дало нам почти два часа свободного времени. Мы стали прогуливаться между домами и отведали те немногие фрукты, которые предлагали нам. Остров изобилует дынями, грушами, необычайно крупной земляникой, а также вишнями. Последние, как рассказывают, были завезены сюда лордом Ансоном. Солдаты являют своей одеждой жалкое зрелище, они даже спрашивали нас, нет ли на судне сапог для продажи. Впрочем, навряд ли у них отыскались бы деньги. Они очень хотели разжиться табаком, за который предлагали раковины, фрукты и тому подобное. Они также интересовались ножами, но губернатор настрого запретил продавать их, поскольку все население острова, за исключением солдат и нескольких офицеров, — преступники, привезенные из Вальпараисо, и нельзя было допустить, чтобы в их руки попадало оружие. Остров, кажется, принадлежит Чили и уже два года используется как колония для преступников. Им управляет губернатор (англичанин, состоящий на службе в чилийском военном флоте), которому подчинены священник, полдюжины надзирателей и отряд солдат. Держать каторжников в повиновении — дело не такое простое; незадолго до нашего прихода несколько человек похитили лодку и овладели стоявшим в гавани бригом; капитана и команду они отправили на берег в той же лодке, а сами ушли в море. Нас предупредили об этом, мы зарядили оружие и во время ночной вахты держались настороже, а когда бывали на берегу, то принимали все меры предосторожности, чтобы наши ножи не перешли в руки преступников. Как я узнал, самые опасные преступники находятся под стражей в пещерах, которые вырыты в склоне горы, и днем надзиратели выводят их на строительство акведука, причала или для выполнения других общественных работ. Остальные живут вместе с семьями в домах собственной постройки. Они показались мне самыми ленивыми людьми на земле. Единственным их занятием были прогулки (paceo) — то в лес, то просто между домами, то на пристань поглазеть на нас и наше судно. Из-за своей лени они даже разучились быстро говорить. А в это же время других заставляют носить тяжести на плечах, да еще рысцой в затылок друг другу под присмотром надзирателей в широкополых соломенных шляпах, вооруженных длинными палками. Не знаю, по какому принципу производится подобное разделение, но справиться об этом не представилось возможности, ибо единственный человек на острове, говорящий по-английски, был сам губернатор — лицо совсем не моего круга, так как я и на берегу оставался все тем же простым матросом.