Два года на северной земле

Вначале путь был сносен, но, пересекая неглубокую бухту, куда край ледникового купола подошел вплотную, мы попали в трудное положение. Сбегавшая от таяния снега с купола пресная вода настолько разъела морской лед, что превратила его в кружево. Сперва мы этого не замечали, полагая, что кругом стоящие лужи — это лишь вода в впадинах неровностей. Разобрали же дело только, когда заехали на узкий перешеек между двумя полыньями. Всмотрелись — и ужаснулись. Кругом сплошные дыры, так что от льда сохранились лишь узкие перемычки, которыми мы пробирались. В месте остановки лед настолько тонок, что вибрирует от тяжести шагов. Как мы до сих пор не провалились, — совершенно непонятно. С большими предосторожностями, пятясь задом, так как развернуться здесь уже невозможно, выбрались на более безопасное место.

Лагерем стали на мысу, проехав за день 26,2 км, цифра для нас теперь небывалая.

На следующий день, с трудом перебравшись через заберег на морской лед, тронулись дальше. Лед здесь многолетний, ранее торосоватый, а теперь сильно бугристый с массой впадин, заполненных водой. В некоторых местах водная поверхность занимает до % всего пространства. Как ни выбираем дорогу, по перешейкам все же во многих местах приходится перебираться в брод. Собаки то-и-дело всплывают, так что их приходится вытаскивать. Ледник снова подошел вплотную к берегу, но, помня вчерашний случай, держимся от него подальше.

У мыса край купола отвернул «глубь острова, сбегавшие здесь с него многочисленные ручьи образовали столь обширный заберег, что перебраться через него можно только на лодке. Поэтому лагерем пришлось стать на весьма ненадежном месте — на снеговом забое у подножия ледниковой стены.

На другой день, прежде чем ехать, отправились в пешую разведку. Ледник здесь образует отвесную стену метров десять-пятнадцать высотою. За зиму, а может быть за ряд зим, этот уступ от поверхности купола до морского льда занесло снегом. Сейчас снеговой забой осел и от купола отошел, отделяясь от него рядом глубоких трещин, заполненных водой. Впрочем, трещины эти выклиниваются, заходят друг за друга. Кое-как лавируя по узким перешейкам, мы все же ухитрились пробраться на купол.

Перед нами открылось обширное пространство морского льда, сплошь залитого водой, которую прижало к берегу последними юго-западными прижимными ветрами. Соваться сюда нечего и думать. Оставалось одно — обойти трудный участок сушей, хотя снега там и не было. Рекогносцировка здесь выяснила, что перетащиться по земле нужно километров пять, причем придется перейти три речки. На устьях при выходе в море они образовали обширные дельты, разбившись на десятки рукавов среди своих конусов выноса. Брод тут есть везде. Глубины не превышают 0,7–1,0 м, и только третья речка несколько глубже. Выше по течению речки текут в овражистых ущельях, образуя глубокие потоки, переправа через которые невозможна. Далее к северу за устьями речек на морском льду воды меньше; через заберег в одном месте можно перебраться.

Порешили переправляться намеченным путем через дельты. Утром через трещины в наиболее узком месте соорудили снежный мост и поочередно на руках переправили груз, сани и перетащили собак, после чего по куполу благополучно добрались до суши. Здесь, по очереди подпрягая в одни сани по 15 наиболее крепких собак и помогая сами, перебросили груз к речкам. Через две из них переправились беспрепятственно. Третья причинила беспокойство. Прошедший ночью дождь поднял воду, и глубина в некоторых местах дошла до полутора метров и больше. Перенесли весь груз на руках, а затем начали переправлять собак с порожними санями. Чтобы их не унесло довольно быстрым течением в море, где вода под берегом разъела обширную полынью, я пошел вперед, привязав к поясу горную веревку, другим концом прикрепленную к пилеине упряжки и к передку саней. Ушаков брел около собак, поддерживая их и сани. Первая упряжка переправилась благополучно, но вторую подхватило струей течения, сбило на глубокое место и понесло в море. Услышав крик «держи», я почувствовал, как веревка натянулась струной. Поняв сразу опасность, не оглядываясь, шлепнулся для крепости, чтобы не сбило с ног, на четвереньки в воду и с трепетом ждал, что вот-вот звеневшая от напряжения веревка лопнет и собак унесет в полынью. Но буксир оказался надежным, и тем же течением упряжку прибило на мелкое место к берегу.

Лагерем стали тут же на мысу при устьи речки, сделав за переход 5,5 километра.

На моих санях груза было 150 кг, и по земле собаки тащили сани с трудом. На санях Ушакова имелось около 100 килограммов, их везли много легче.