Два императора

— Князь, ваше сиятельство; и вы, княгиня — благодетельница, клянусь вам перед святой иконой, что я жизнь свою отдам для вас! Вот вы сейчас, как отец с матерью, меня благословили, ласкою одарили, не как безродного подкидыша, а как родного. Да за это я по гроб ваш верный слуга! — горячо проговорил молодой человек.

— Будьте всегда таким, Николай, какой вы теперь, — тихо промолвила княжна. — Таким хорошим, — добавила она.

— Простите меня, княжна! Может, мы никогда с вами не увидимся, — не смея смотреть в глаза княжне, чуть слышно сказал Николай.

— Простила, всё забыла.

Софья крепко пожала руку Николаю, обезумевшему от неожиданного счастия.

Тройка добрых коней, запряжённая в дорожный тарантас, давно уже ждала у крыльца. Все дворовые собрались проводить молодого князя и толпились около тарантаса. Сергей ещё раз крепко обнял отца, мать и сестру и быстро вышел на крыльцо. Он был сильно взволнован, слёзы виднелись на его красивых глазах. Сопровождаемый громкими пожеланиями, молодой князь сел в тарантас. Рядом с ним поместился Николай. На козлах с кучером сел денщик Михеев. Михеев уже лет пять состоял денщиком при молодом князе; Сергей успел привязаться к старому преданному денщику и не расставался с ним. Куда бы он ни поехал, Михеев повсюду его сопровождал.

Старый князь, княгиня и Софья до ворот проводили Сергея.

Владимир Иванович был молчалив и сосредоточен, Лидия Михайловна беспрестанно крестила уезжавшего сына, а Софья, с глазами, полными слёз, посылала брату воздушные поцелуи.

Вот выехали из усадьбы; кучер тряхнул вожжами, и добрые кони вихрем понеслись по утрамбованной дороге. Скоро тарантас скрылся из глаз княжеской семьи, и жизнь в усадьбе Каменки пошла обычным чередом.

Глава V

Путь молодого князя Гарина из Каменок до Петербурга был неблизкий — пришлось ехать не переставая несколько дней. Приехал Сергей в Петербург за три дня до выступления наших войск в поход.

Первым делом князя было навестить своего приятеля и сослуживца Петра Петровича Зарницкого.

Ротмистр Зарницкий жил холостяком в своей небольшой квартирке на Невском, ему было лет тридцать пять, высокого роста, сутуловатый, с добрым, всегда смеющимся лицом, весёлый шутник, он был любим всеми в полку; солдаты называли Зарницкого отцом, он со всеми был добр и предупредителен. Зарницкий любил кутнуть, выпить, угостить на славу товарищей-сослуживцев, на это нужны были деньги; у Петра Петровича была только одна подмосковная вотчина, которая давала ему тысячи три в год, и на эти деньги должен был жить Зарницкий; подчас любил он широко пожить, и для этого пришлось закладывать подмосковную. Деньги, полученные от залога, недолго находились в руках ротмистра: по своей доброте Пётр Петрович готов был последним поделиться с товарищами. Происходя от знатного боярского рода, он нисколько этим не гордился, любил простоту, несмотря на хорошее образование, которое получил, всегда говорил «попросту» и терпеть не мог французских и немецких фраз и салонной болтовни.

— Если ты хочешь, брат, со мною вести знакомство или дружбу, ты все эти модные финтифлюшки брось, говори со мной попросту, без затей; «бонжуров» не подпускай — терпеть не могу иноземщины! — предупреждал Пётр Петрович тех офицеров, которые желали с ним сблизиться, сойтись.

Молодой князь Гарин сошёлся с Петром Петровичем, они жили искренними друзьями, а случай, происшедший с Сергеем, ещё более скрепил эту дружбу.

Однажды молодой князь и Зарницкий находились в товарищеском кругу, некоторые из офицеров играли в карты, другие курили и вели оживлённую беседу.

Сергей играл в карты редко, но когда садился за стол, то уж играл, как говорится, «вовсю», задорно по целым часам не выходя из-за стола. Однажды он, играя в карты, проиграл все деньги, но продолжал играть и проиграл ещё больше; при расчёте у него не хватило денег.

— Мы играли на наличные, а не в кредит, — резко заметил один из партнёров князю Сергею.

Тот побледнел и растерялся.

— Ты братец, считать не умеешь у тебя денег более, чем следует заплатить. Дай-ка я перечту, — сердито проговорил Пётр Петрович, стал считать и ловко и незаметно вложил свои деньги к деньгам князя.

— Как?! — удивился князь.

— Да так, ты проиграл тысячу а, у тебя их полторы. Не веришь? Пересчитай сам, — с торжествующей улыбкой проговорил ротмистр.

— Ты истинно благородный друг! — сказал с чувством Сергей, крепко пожимая руку товарища.

— Хорошо, что вчера староста деньги выслал, вот и пригодились.

Молодой князь вполне оценил благородный поступок Петра Петровича.

— Здорово, дружище! — радушно проговорил Пётр Петрович, вставая с дивана и обнимая приятеля. — Давно прибыл?

— Сегодня утром. Отдохнул немного, переоделся и прямо к тебе поспешил; ведь давно не видались.

— А ты, братец, пополнел на хороших харчах, — повёртывая молодого князя, говорил Зарницкий. — Ишь, какой бутуз стал.

— Скоро поход? — спросил у Зарницкого князь.

— Да, брат, скоро на Дунай гулять пойдём, с Бонапартом хороводы водить станем.

Ах Дунай, ты мой Дунай,
Сын Иванович Дунай! —

громко запел Пётр Петрович.