Два иностранных свидетельства XVI в. о славянах, русских, о церковнославянском и русском языке

Таким образом, мы узнаем, что русские во времена Ивана Грозного называли католическую веру римской или латинской[12], а католиков — римлянами, сам же Антонио Поссевино в разговоре с грозным московским Государем называл православие и «греческой» верой[13]. Он сказал царю: «Чтобы мне не причинять Тебе досады всем этим, пусть Твоя Светлость прочтет то, что я по Твоему поручению писал о расхождении между католической и греческой верой» (Поссевино, 1983, с. 86). Наконец, молитвы, которые читались в русских церквах, Антонио именует, так же как и веру, «русскими молитвами», а не славянскими [«священники, одетые в священную одежду (если ее можно назвать священной), образовали посредине храма как бы венок и, по своему обычаю, читали русские молитвы» — там же, с. 85]. Однако надписи на иконах в России-Московии он называет славянскими: «… лики святых они пишут с исключительной скромностью и строгостью, гнушаясь тех икон, которые лишены славянской надписи» (там же, с. 211)[14].

Таким образом, свидетельства Антонио Поссевино и других иностранцев, писавших о России XVI века, подтверждают сделанные нами ранее на другом материале выводы об известной синонимичности терминов словенский и русский, с одной стороны, и о их противопоставленности в некоторых случаях по признакам «книжный» — «разговорный», с другой стороны. Такое положение на Московской и Западной Руси XVI века отмечали не только иностранные, но и древнерусские книжники, воспринимавшие словенский язык как язык не только русских, но и южнославянских книжников и указывавшие иногда на его южнославянское происхождение (см. Толстой, 1976, с. 197—199; наст. изд., с. 165—166; Кузнецов, 1958, с. 11). Изучение славянских лингвонимов не может не соприкасаться с исследованием этнонимов и терминов, означающих вероисповедание, прежде всего православное и католическое, с разработкой вопросов самосознания отдельных этнических образований и групп. Все это тесно связано с проблемами возникновения и взаимодействия конкретных литературных языков, культурных ареалов и конфессиональных институтов. В этом нас убеждает и материал, почерпнутый из сочинений Антонио Поссевино, Матвея Меховского и их современников.