Два карнавала и одна Масленица

Карнавал и закончился, и у Анны появилось много свободного времени. Она побывала во Флоренции и в Риме, купалась в море, загорала и радовалась вину, пицце, свежему воздуху и каждому дню. Так прошли месяца до следующего карнавала, когда ей вновь предстояло вернуться в Венецию и принимать группы туристов.

За этот год она стала почти итальянкой, в темных очках, с уверенной походкой и эмоциональной жестикуляцией. Временами приходила на ум Родина, но все больше воспоминания были о работе и личных неурядицах. И лишь одно светлое чувство грело душу – это их масленица, спонтанно организованная на берегу озера, где Костя пел баритоном, а они угощались блинами и медовухой.

Венеция встретила Анну как старую знакомую: все улочки шептали ей "пройдись тут, загляни туда", и она с утра до вечера бродила вдоль большого канала (Grande), любуясь дворцами и мостами, барельефами и скульптурными группами. На этот раз она приготовила для карнавала зелёное струящееся платье и шикарную венецианскую маску с перьями.

6. Карнавал второй

И вот наконец наступил долгожданный праздник. Анна вышла радоваться жизни в красивом наряде, и нисколько не смущалась, что ее фотографировали и останавливались, чтоб налюбоваться. Она сама любовалась собой, такой радостной и беззаботной, восхваляющей приход весны каждым своим движением, элегантными жестами и летящей походкой. Она была словно аллегория самой весны, спускающаяся с холма в долину, чтобы даровать природе радость пробуждения.

"Bella mia," – позвал гондольер прокатиться, и Анна с удовольствием согласилась. Они скользили по глади воды и гондольер запел. Его голос был такой же низкий, как у Кости, и пел он прекрасные арии из итальянских опер. Прохожие останавливались и снимали видео: девушка-весна на гондоле и чудесная музыка. Среди снимающих был и Роберто, но, конечно, как он мог узнать в ней ту самую соседку в черном платье. Улыбающиеся маски делали всех венецианцев неузнаваемо сказочными. Анна махнула ему рукой и проплыла дальше, оставив Роберто в прошлом. У пешеходного моста Риальто она попросила гондольера остановить ей.

"Quanto costa," – начала она, доставая кошелек. Гондольер взял плату за прогулку на гондоле, но категорически отказался брать деньги за свое пение. "Моя душа пела, глядя на вас. За это я не могу брать оплату, иначе муза больше никогда не посетит меня", поняла Анна из его замысловатых объяснений. Она поднялась на белокаменный мост с воздушными полукруглыми арками. Мужчины и женщины в масках приветствовали ее, как свою, подходили, чтобы подарить цветок или сделать снимок. Но баритон гондольера всё ещё наполнял ее душу, возвращая из теплой Италии на Родину, в зиму, к Масленицей, блинам и частушкам Кости. Анна почти бежала по переполненному туристами городу в свою уютную виллу Бьянка, достала телефон и набрала сообщение ему:

– Привет, как поживаешь?

– Привет, сколько лет… Придёшь отмечать Масленицу?

– Обязательно, прилечу.

Она поставила милый смайлик и побежала собирать чемодан. Сообщила в турагентство, что по семейным обстоятельствам вынуждена вернуться в Россию. Заказала билет на самолёт и спустилась к каналу Гранде, чтоб он унес ее обратно, домой, к заветному и такому желанному личному счастью.

Конец.