Два харалужных клинка(СИ)

Солнце опускалось за край, и, согревшись у огня, я поспешил повторить заплыв. На этот раз мне удалось найти три непонятных каменных куска, и затем, уже в сумерках, ещё два. Покрытые бурой коркой и залепленные илом, они оказались необычно тяжёлыми для простых камней.

- Хватит, - остановил меня Добрыня. - Сушись, одевайся и попей-ка сбитня горячего.

К этому времени он успел соорудить лежанку с наклонным навесом и приготовить ужин. Отогревшись и поев, я незаметно для себя сразу уснул.

Утром меня разбудил громкий стук, присев у воды, мой учитель отмывал вчерашние камни от грязи и затем сбивал верхнюю корку обухом топора. Это оказались железные крицы с неровно изъеденной и местами пористой поверхностью. Пока я делал разминку, старик осмотрел весь улов и выбрал из него три куска, которые сложил в мешок.

- В этой воде за несколько лет железная крица очищается от вредных примесей, остаётся чистое железо, - пояснил он. - Остальные забросишь обратно, пусть дозревают. И место хорошенько запомни.

Позавтракав, мы тронулись назад. Тащить железо в мешке оказалось очень неудобно, с меня сошло семь потов, прежде чем показалась дорога. Зато потом, коротая время в ожидании Голика, я занялся сбором берёзового сока и даже успел наполнить баклагу. Остальной путь так же прошёл без приключений, и к вечеру мы оказались дома.

Стояли ясные погожие дни, природа расцветала, бурная весенняя вода сходила на нет, неумолимо приближая время отъезда, и мы с Добрыней снова от темна до темна работали в кузнице. Половину привезённого железа, очистив от шлаков, пустили на оцел, несколько дней выдерживая в горячем горне, затем вытягивали проволоку из разного по качеству металла, сплетали её в косички и проковывали до однородного прутка. Что интересно, пяточную часть каждого прутка, примерно одну четверть, мастер неизменно срубал и откидывал в отходы. Раз за разом мы сплетали вместе, сваривали и вытягивали полученные куски харалуга, пока не получилась единая заготовка для меча.

Наступил решающий миг, положив раскалённый брусок на наковальню, мастер в перерыве между ударами молота перемещал черенок изделия то влево, то вправо от меня, стараясь, что бы на кромки лезвий раскаточная головка молотка выжимала самый твёрдый металл. Постепенно клинок вытягивался больше и больше, принимая законченный вид, при этом его остриё плавно сужалось к концу, а не заканчивалось привычным, скошенным с двух сторон тупым краем. Длинное, аршин с пядью, лезвие непривычной формы притягивало и завораживало мой взгляд. Оформив рукоять, Добрыня тщательно осмотрел полученный клинок и оставил в горне остывать до утра.

Всю дальнейшую черновую обработку меча наставник делал сам, освободив мне время для изготовления ножен и завершающую полировку моих клинков. Старик с любовью и старанием занимался своим детищем, и даже мне неохотно разрешал подержать его в руках. Наконец, он закончил обдирку и уложил изделие в горн для отжига, а остаток дня мы посвятили уборке в кузнице.

Снова принеся требу Сварогу, празднично одетый Добрыня стал готовить меч к решающему таинству. Отличием от прошлого раза было лишь то, что вода в бочке была не из колодца, а из дальнего родника возле капища, и нагрев металла проходил гораздо медленнее. Он повторил знакомые мне действия, но при закалке чуть быстрее переместил клинок из воды в сало, а приступая к его проверке, волновался, как большой ребёнок. Обстучав изделие со всех сторон, мастер сделал несколько взмахов в воздухе, затем положил на дубовую колоду большой гвоздь и перерубил резким ударом. Осмотрев после этого лезвие, Добрыня вдруг потемнел лицом, как грозовая туча, отшвырнул меч в сторону и сел на колоду, обхватив голову руками.

- Не получилось... - прошептал он, глядя перед собой невидящими глазами.

Подобрав клинок, я обнаружил на месте удара маленькую щербину, именно она так расстроила учителя.

Неожиданно тот подошёл к большому ларю, откинул крышку и, поковырявшись внутри, достал с самого дна продолговатый предмет, обёрнутый чистой холстиной.

- Вот настоящий харалужный клинок! - на вытянутых руках он бережно поднёс его ближе к свету.

Под развёрнутой тканью обнаружился длинный меч в старых потёртых ножнах. Его рукоять была обмотана невзрачным кожаным ремешком, но яблоко и огниво украшали затейливые вьющиеся узоры из зачеканенной серебряной проволоки. Обнажив лезвие, я замер в восторге и восхищении.

Отполированная поверхность металла слабо блестела с какой-то сероватой дымкой, по форме клинок был чуть уже и короче сделанного Добрыней, но с таким же хищным остриём. С обеих сторон лезвия просматривался рисунок из перемежающихся в нескольких направлениях и повторяющихся волнистых полосок разного железа, от серого до чёрного и тёмно-красного оттенка. По одному долу шла надпись буквицей - "коваль", по другому - "Белота". Не удержавшись, я провёл ладонью по клинку, было приятно ощущать, как кончики пальцев скользят по гладкой поверхности, даже ухаживать за этим чудесным оружием оказалось бы истинным наслаждением для знающего человека.