Два колдующих дитя

И вот он, старый наемник, который жаждал свежей крови и молодой плоти, прибыл на самый законопослушный и чистый остров в поисках женщины, ставшей костью в горле одного прекрасного человека.

У подножия горы, перед стеной замка, слева от главных ворот, располагался храм. Двери его были открыты для всех желающих, тихое пение доносилось изнутри. Калеаб не видел подобной красоты раньше: высокие колонны держали круглую прозрачную крышу, узкие окна часто разбивали собой стены, на которых были вырезаны умелой рукой мастера фигурки людей. Калеаб провел грязным толстым пальцем по алхимику, сместился к учителю, лекарю и остановился на пышногрудой певице. Старик усмехнулся, огляделся в поисках театра, но не увидев его со своего места, поджал обиженно губу. Из открытых дверей храма вышла пожилая женщина в белом плаще с низко натянутым капюшоном на лоб. Она разговаривала с мальчиком, у которого в руках были огарки свечей.

– Отдай их на переплавку, Строций. – женщина выудила из кармана монету. – Возьми, купи лампадного масла и яблок для госпожи Маргреты.

Мальчишка важно кивнул, будто это поручение было особенным, и резво ускакал прочь. Калеаб позавидовал той прыти, с которой он пустился бежать и погрустнел. Как быстро пролетело время, подумал старик, и поднял глаза на женщину в белом. Она внимательно смотрела на него и улыбалась.

– Вы не из этих мест? Ваша одежда совсем прохудилась.

Женщина обвела взглядом потрепанную одежду темных цветов, выделяющуюся среди местных нарядов, и вернулась к морщинистому лицу. Калеаб покачал головой и натянул свою самую доброжелательную маску.

– Вы правы, госпожа, я одинокий путник.

Пение, доносящееся из храма, умолкло. Женщина сбросила капюшон, показав седую голову, и отошла в бок, чтобы пропустить прохожан, выходивших из дверей.

– Вы голодны? Вам нужна какая-то помощь?

Калеаб сунул руку за пазуху, достал смятый небольшой лист бумаги, на котором был нарисован портрет.

– Я ищу эту особу. – старик протянул раскрытую ладонь.

Женщина внимательно осмотрела портрет и покачала головой.

– Не могу вам помочь, господин. Я редко ухожу далеко от храма, а среди молящихся ее не было.

Калеаб грустно вздохнул, будто вся тяжесть мира свалилась на его плечи, и спрятал лист бумаги.

– Пройдемте, накормлю вас. – женщина ласково дотронулась до плеча мужчины.

Калеаб подумал, что хуже от сытного обеда ему не станет и покорно пошел следом за госпожой. Внутри было тепло и светло – солнце освещало храм через прозрачную крышу, подчеркивая богатое убранство, пахло дымом и расплавленным воском. По бокам круглого зала, у стен, стояли сотни свечей на высоких круглых подставках, а вьюнок, обвивающий их ножки, был заботливо пущен вдоль пола. В центре зала стояла статуя Тавота – человека с головой быка. Хотя вряд ли Бога можно было назвать человеком, но скульптур изобразил чудовище так, чтобы приблизить его анотоморфно к людям.

Калеаб сел на предложенную подушечку, брошенную на чистый пол. Он оказался среди служительниц храма, что отдыхали после молитв. Каждая из женщин улыбнулась старику. Кто-то подал ему миску с кашей и куриной ножкой, пока мужчина рассматривал статую, затем ему протянули чашку с вином и кусок сливового пирога. Калеаб неторопливо наслаждался едой, глядя как женщины шили ажурную фату, перекладывая длинный отрез ткани на колени друг другу.

– Для невесты нашего короля. Я Саунар, – представилась женщина, что привела старика в храм. – Это – мои младшие сестры.

Она указала на остальных и села на каменную скамью, стоящую поодаль, чтобы не мешать.

– Король Мали женится? – спросил мужчина, скребя ложкой по стенкам миски.

Саунар кивнула и снова улыбнулась, протянула руку к фате, провела пальцами по белой ткани.

– Да, люди так радуются этой новости, усердно молятся в храме. Невеста из семьи правителей Приама. Дочь короля Самоса – Ювэр. – она отпустила ткань и посмотрела на статую. – Благословенна будь павшая королева Каро. Жаль, что действующий король острова алмазов расправился со своим братом.

Калеаб осторожно отодвинул пустую миску, на дне которой осталась лежать кость и спросил:

– Вы никогда не видели королеву Приама? – его сердце забилось чаще, ведь именно она была нарисована на портрете, что покоился в кармане старика.

Сауран опустила на него глаза.

– Никогда, к моему великому сожалению. Жаль, что она и маленькая принцесса погибли.

Не погибли, старая ты дура, подумал Калеаб, но вежливо кивнул. Хоть старик не верил в Бога, все же в этом месте он не испытывал тревоги. В этом месте отступали печали, а сердце наполнялось теплом, да и курица, съеденная пять минут назад, была сочной, что подняло настроение путника.

Он встал, поклонился женщинам, начавшим напевать очередную молитву, и покинул храм пока солнце не зашло за горизонт.

– Тебя выдает гнев! – выпалила Литта и съежилась.

Каро, с горящим от злости взглядом, медленно повернулась к дочери.

– Что ты сказала?!

– То, что ты не из этих мест, тебя выдает гнев! – Литта обвела рукой дома и жителей, занятых своими повседневными делами. – Посмотри на них, на их лица – они счастливы!