Два конца одной нити. Повесть и рассказы

– Ну да. Я здорово испугался, когда понял то, что происходит с тобой. Я не предполагал до того, что та наша формальная клятва верности, которую ты дал мне перед «погружением», заставит тебя полностью отождествиться с японским самураем и применить к себе не только то, что было сказано на словах, но и всё остальное, что было тебе известно об этих людях. Я здорово запаниковал, когда увидел, что ты готовишься к ритуалу харакири. Я раз за разом вызывал тебя, но ты настолько сосредоточился на предстоящем, что просто не реагировал на внешние раздражители.

– И ты выключил Интерпретатор?

– В том-то и проблема, что это бы не помогло! Простое отключение машины в тот момент было бы равносильно предоставлению тебе полной свободы действий. А значит, это сохранило бы в твоём мозгу полную цепочку завершённых мыслеобразов вместе со всеми вытекающими из этого последствиями.

– И что же ты предпринял?

– Я не нашёл ничего лучше, чем устроить большое короткое замыкание.

– И этим ты угробил Интерпретатор?!

– Ну да… И ты знаешь… Я не хочу и не буду его восстанавливать…

Орлов замолчал, отвернулся и стал смотреть в окно, за которым был зелёный парк и лето, полное солнечного света, утренней росы и восторженного птичьего гомона.

Молчал и Роберт, ему вообще не хотелось ничего говорить. Вокруг и без разговоров было так много интересного, удивительного и замечательного: от микроскопических пылинок, парящих в воздухе, до чуточку острых больничных запахов.

Разговор как будто повис в воздухе. Неоконченный. Недосказанный.

– Там у Врага было твоё лицо…

– Я знаю… Точнее, я догадался… Потом уже, когда обдумывал происшедшее… Всё дело в том, что программа умеет себя обучать… Она приспосабливается к самостоятельной жизни. Она анализирует. Причём, не только окружающие внешние данные, но и саму себя. И в это время, скорее всего, она впитывает характерные черты своего создателя, то есть меня.

– А как же Ладлэм? Ведь это он включил её, снабдив своими настройками и комментариями.

– Включил он, а создал я. Каждый раз, запуская Программу, я создавал самостоятельный живой организм. Их накопилось довольно много. И сейчас все они мирно гуляют по просторам глобальной Сети. Пасутся, как животные. Или играют.

– Но ведь без Интерпретатора ты лишаешься возможности найти их.

– Пусть… Они справятся.

– А если кто-то из них пойдёт не по той дорожке?

– Вряд ли. Но даже если это произойдёт, я не вмешаюсь.

Теперь Орлов смотрел прямо в глаза Роберта и даже рукой рубанул по воздуху, как будто ставя решительную точку:

– Понимаешь, они живые и думающие! Они как дети. Мои дети… Я не хочу и не буду убивать своих детей…

Екатеринбург. Август, 2019

RX-1090

Рассказ

Анатолий Фомич долго смотрел на туманный след, оставленный орбитальным челноком в бледно-розовом небе, затем решительно повернулся и пошёл в сторону редкой цепочки оранжерей, протянувшейся вдоль песчаной долины почти до самого горизонта.

Что-то мешало обзору, и он, не думая, поднял руку к лицу, чтобы убрать эту нечаянную помеху. Остановился, как будто очнувшись. Понял – бесполезно пытаться убрать сквозь стекло скафандра навернувшиеся на глаза слёзы.

То был последний корабль, отправившийся отсюда, с планеты без имени, имеющей лишь номерной индекс во всемирном каталоге: RX-1090. То был корабль, прилетавший специально за ним, доктором внеземной биологии Тимофеевым А.Ф.

Страховой агент, только что отбывший на челноке, был настойчив и убедителен. Он показывал документы. Он приводил расчеты компенсационных выплат, с запасом перекрывающих понесённые издержки. Он ссылался на остальных колонистов, подписавших все бумаги и безропотно покинувших планету.

Всё было напрасно – Анатолий Фомич твёрдо решил остаться на свой страх и риск, хотя отключение RX-1090 от центрального энергоснабжения грозило провалом научному эксперименту, а ему лично неминуемой смертью в течение ближайших нескольких месяцев.

Проект, начавшийся почти тридцать лет назад, был личной инициативой доктора Тимофеева и имел все шансы на благополучный исход.

Эта планета земного размера с азотной атмосферой и гигантскими шапками водяных ледников на обоих полюсах могла стать в будущем не просто обитаемым, но полноценным сельскохозяйственным миром.

Постоянно расширяющаяся система оранжерей позволяла выводить новые виды растений. В атмосферу поступал кислород, а местные почвы наполнялась биогумусом.

Но даже не это было главным достижением. Ему, доктору Тимофееву, удалось вывести уникальную коллекцию микроорганизмов, адаптированных к условиям планеты. Они могли жить рядом с жерлами действующих и потухших вулканов и получали кислород прямо из пластов остывшей лавы. Параллельно с этой, основной задачей они постепенно превращали залежи грязно-серой пористой породы в россыпи чистого, белого с золотинкой песка.

Колонии этих специальных микробов были почти сформированы. И это обстоятельство делало исход всего эксперимента не просто реальным, но позволяло превратить атмосферу планеты в годную для дыхания за срок, сравнимый с десятком человеческих поколений!