Два красавчика и Я

Он освобождается от остальной одежды и приподнимается надо мной на руках, скользнув по моему обнаженному телу взглядом. С таким неприкрытым желанием, что я осознаю — на меня впервые ТАК кто-то смотрит. Когда я встречаюсь с ним взглядом, то понимаю, что сейчас будет.

Он подается бедрами вперед, врываясь в меня и заполняя собой. Я слышу выдох и запрокидываю голову. Мое дыхание сбивается. О нет, это великолепно, просто чертовски. Мое тело явно признает капитуляцию. С каждым медленным движением изгибаясь, желая почувствовать это сильнее и глубже.

Я обхватываю его за шею руками.  И чувствую его дыхание на щеке.

— Дьявол, птичка, ты так сжимаешься, — шепчет он мне на ухо, — ты меня с ума сводишь. Я не смогу сдерживаться так.

— Не сдерживайся, — мой ответ вырывается со стоном. Он делает резкое и глубокое движение, вбиваясь в меня.

— Птичка, ты такая хрупкая...не могу, — чувствую я смешок, и руки подхватывают меня под спину, сжимая в объятиях, отчего я действительно чувствую себя слишком маленькой, — я хочу доставлять тебе удовольствие... и слышать твои стоны.

Боже! Проскальзывающие нотки нежности в голосе этого до чертиков сексуального мужика, возбуждают едва ли не больше его движений между ног.

— Пожалуйста, — прошу я. Мне хочется, чтобы мы оба получили удовольствие от этого.

Я запускаю пальцы в его волосы, сжимая и перебирая их. Прикасаюсь кончиками пальцев к лицу и сама тянусь за еще одним поцелуем. Подаваясь навстречу каждому движению, чтобы ощущать его тело на себе. Эти напряженные мышцы, горячую и гладкую кожу и больше никакой дурацкой одежды между нами. Хочется принадлежать и растворяться в объятиях...

И я покоряюсь этому желанию. А Мирослав собирает мои волосы в кулак, сжимая их и натягивая, заставляя запрокинуть голову. Движения становятся резче, поцелуи жестче и яростнее, на грани боли. Я чувствую безумное, сводящее с ума наслаждение. Я будто перестаю контролировать тело, а все мое “Я” сосредотачивается только на том, что происходит здесь и сейчас. Дыхание сбивается, и вздохи становятся глубокими, я ощущаю, как все внутри сладко сжимается с каждым движением Мирослава во мне. Мы исступленно то прижимаем друг друга к себе, то изучаем тела друг друга руками. Кажется, я все-таки располосовала ему спину ногтями, а он отомстил мне, жестко прикусив шею. Кажется, я что-то шепчу, умоляя продолжать сильнее, а он отвечает мне что-то до ужаса пошлое и грязное, отчего я превращаюсь в вулкан эмоций, всхлипывая.

И в какой-то момент я достигаю точки кипения и этот вулкан извергается. Меня выгибает в руках парня, я со стоном вонзаю ногти в его плечи, ощущая одновременно и взрыв удовольствия и безумное расслабление. Он за несколько яростных и быстрых движений заканчивает тоже. Сжав меня в руках так, что мне кажется на секунду, что мои ребра вот-вот сломаются. И резко выдыхая мне в шею.

Мы лежим так неподвижно какое-то время, и тишину нарушают только звуки нашего тяжелого дыхания. Он -— уткнувшись в меня лицом, и обняв, и я, начиная ощущать на себе все ... сколько там? Девяносто? Восемьдесят?... киллограмм чертовски охренительного тела. Чувствуя кожей каждую мышцу, и хаотичное биение сердца в груди.

И когда Мирослав, наконец поднимает голову и мы встречаемся взглядами, я думаю — “блин, попробуй только испортить этот момент!!!”.

Потому что нет ничего хуже какого-нибудь смущенного тона после секса или расспросов в духе “тебе понравилось? Я был неплох?”.

— Блядь, птичка, — внезапно произносит он, глядя мне в глаза, — ты просто чертов огонь. Повторим?

Эпизод 27

Скачано с сайта

Эпизод 27

Я стою за какой-то трибуной, тонущей в белых облачках. И сама вся в белом, длинном платье, похожим больше на ночную рубашку. А вокруг куча людей. Почему-то с крыльями, и над головой у каждого нимб.

Я на всякий случай прикасаюсь к своей голове, но ничего не нащупываю. Мне не дали нимб, или я просто его не чувствую?

— Встать, суд идет! — гремит над нашими головами голос.

О, Боже! Реально ведь — Боже!

Все поднимаются со своих мест. Напротив меня материализуется еще одна трибуна. Я поднимаю ладошки ко рту, тихо ахая. За ней стоит Мирослав, со скованными руками. Пушистыми белыми наручниками.

Он спокойно обводит взглядом все вокруг, будто его происходящее совсем не удивляет.

— Вы! — с неба появляется громадный палец и тычет в Мирослава. Он поднимает голову, — обвиняетесь в растлении и совращении рабы божьей Анны!

— В смысле? — тут же ужасается парень, — это было по обоюдному согласию!

— Своими словами и поступками вы поселили в ее голове греховные мысли!

— И что теперь? Отправите меня в ад?

— В ад?! Нет, конечно, — голос смеется громогласно, — я прекрасно знаю, что для вас это будет не наказанием. В рай! ! В самый отдаленный и одинокий уголок рая. Исполнять!

Ангелы с крыльями подхватывают ошалевшего Мирослава и уносят его куда-то вверх.

Палец тыкает в мою сторону.

— Раба Божья Анна!

— Да? — мой голос похож на писк.