Два крыла

– Что почему?

– Почему ты пытаешься связать нас пусть даже на короткое время? Я не понимаю. Зачем я тебе? Такая вот побитая, в синяках, без роду – без племени, без денег и с неопределённым будущим?

– Ну, – печально улыбнулся он, – будущее вообще неопределенно ни у кого, а про всё остальное… Маруша, я не знаю как, однако всего за день ты стала для меня родной. Теперь я просто не могу теперь оставить тебя без защиты!

Грен уже не замечал синяков и разводов вокруг глаз, а видел только два блестящих карих омута, куда его затягивала какая-то неведомая сила.

Поцелуй получился долгим и сладким.

– Девочка моя, я люблю тебя. Пожалуйста, пусти меня в твою жизнь и разреши оберегать тебя.

Глава 21

Так позорно разревелась я от нервов. К появлению в оранжерее Грендера они уже были натянуты как струны. Первое же ласковое прикосновение и вызвало этот неконтролируемый поток слёз. Если бы кто-то дёрнул посильнее, да резким грубым словом, то, наверное, у меня была бы истерика с криками, воплями и хлопаньем дверей. А тут, спасибо тактичности барона, всего лишь тихие слёзы.

Вчера, когда мы распрощались с ним на пороге моей гостиной, и я закрыла за собой дверь, его тихая нежность и ласка будто бы остались со мной, окутывая мои мысли и чувства.

В этом коконе нежности забылся принц, на мгновение брезгливо поджавший губы при моём появлении из-за колонны. Забылся появившийся в библиотеке неожиданно, как черт из табакерки, злой Бранжен, которого я в таком взбешённом состоянии вообще увидела в первый раз. Я забыла о Люжене, не думала о том, что могла бы сказать по поводу моего поведения леди Карлейла или милорд.

Мне было хорошо и спокойно в этой ласке, которой укутал меня барон Грендер своим прощальным взглядом.

Но стоило мне только потушить светильники, улечься в кровать и постараться заснуть, сознание захлестнула волна чужих воспоминаний. Как только мой разум расслабился, память принцессы Альмиреллы попыталась занять своё место в моей голове. Эти воспоминания не стирали и не заменяли мои прежние, а строили с ними новую общую конструкцию, не перемешиваясь, а сплетались, создавая нечто общее.

Несколько часов я лежала в темноте без сна, а перед моим мысленным взором проплывали эпизоды из жизни принцессы, которые разворачивались в моей памяти во всех деталях.

То я, будучи ребёнком, играла в детские игры с другими хорошо одетыми детьми, то сидела на тёплых руках у кормилицы, то, будучи подростком, с братом Кори с крыши угловой башни подглядывала за тренировками гвардейцев, то сидела с наставником на занятиях среди массивных тёмного дерева книжных шкафов в королевской библиотеке, то, уже будучи взрослой девушкой, задыхаясь от пыли, из-за тяжёлой портьеры подслушивала разговор отца с матерью о моём будущем. Тысячи ранее неизвестных мне мелочей из жизни королевской семьи обрушились на меня, тысячи её тайн и мелких секретов, сотни сцен из придворной жизни, все выводы и наблюдения, все привычки и опыт, накопленные принцессой за её девятнадцать лет вплетались в мою личную память.

Внезапно я обрела семью и родителей. Король Кондурсен теперь воспринимался мной как отец. Я вспомнила его уроки по овладению нашей родовой магией. Да, того самого умения останавливать мир. За эту ночь я узнала об этой магии достаточно и без книг, теперь со мной были наставления отца.

Кроме родителей и братьев в моей памяти теперь поселились близкие и дальние родственники, двоюродные тётушки и троюродные дядюшки. Её наводнили многочисленные события, происходящие при дворе много лет назад.

В моей памяти теперь жил пони, о котором вчера спрашивал принц. Я уже знала, что моего пони звали Рыжик из-за потрясающего красивого оранжевого окраса. Мысленным взором я видела сцену, когда-то произошедшую в покоях королевы. Тогда на плече у нашей матери плакал обожаемый мной старший брат, красавец, наследник и кронпринц Коднер, вынужденный расстаться с любимой девушкой и жениться на далёкой принцессе во имя политических соображений и высоких государственных интересов. В моей памяти появилось симпатичное лицо одного из молодых гвардейцев, охраняющих покои принцессы. Я узнала, что этот юноша нравился принцессе куда больше сына советника, постоянно оказывающего ей знаки внимания, но она запрещала себе даже думать об этом гвардейце.

К утру от усталости и переизбытка впечатлений моё сознание провалилось в какое-то подобие сна.

Меня вытащила из него пришедшая с поручением от миледи горничная. Миледи просила сходить в оранжерею и проследить, чтобы в её любимую клумбу были высажены именно те цветы, которые мы с ней позавчера обсуждали.

Да, просьба была понятна. У нас неплохие старательные садовники, но точно воплотить ландшафтные замыслы миледи для них бывает сложновато. Обязательно что-нибудь перепутают.

Я умылась, рассмотрела себя в зеркало и порадовалась почти полному отсутствию отёка. Он стал почти незаметен. Уже полностью открылся второй глаз, и явно побледнели фиолетовые разводы у переносицы. У нас прекрасный лекарь и мазь у него чудодейственная! Но долго хорошее настроение не продержалось.