Два ледокола: другая история Второй мировой

«…Ряды разночинной «левой» интеллигенции у нас пополнялись в сильной степени выходцами из духовного сословия. Смысл этого факта был двоякий. Семинаристы через православную школу получали формацию души, в которой большую роль играет мотив аскетического мироотрицания. Вместе с тем в семинарской молодежи… начала 60-х годов, назревал бурный протест против упадочного православия XIX века, против безобразия духовного быта, против обскурантской атмосферы духовной школы. Семинаристы начали проникаться освободительными идеями просвещения, но проникаться по-русски, т. е экстремистски, нигилистически. Немалую роль тут играло и ressentiment семинаристов к дворянской культуре.

Вместе с тем в молодежи пробудилась жажда социальной правды, которая была в ней порождением христианства, получившего новую форму. Семинаристы и разночинцы принесли с собой новую душевную структуру, более суровую, моралистическую, требовательную и исключительную, выработанную более тяжелой и мучительной школой жизни, чем та школа жизни, в которой выросли люди дворянской культуры. Это новое поколение изменило тип русской культуры…

Идеалисты 40-х годов интересовались, главным образом, гуманитарными науками, философией, искусством, литературой. Нигилисты 60-х годов интересовались, главным образом, естественными науками и политической экономией, что определило уже интересы коммунистического поколения русской революции…»[68]

Бердяев глубоко прав, говоря о том, что история русских революционеров есть мартиролог. Если бы тов. Резун спросил у меня о том, как я себе могу представить религиозное мировоззрение Сталина в тот давний период становления его личности, то, скорее всего, я ответил бы, что оно было точным отражением другого революционера России того времени — Андрея Ивановича Желябова.

Желябов — участник и организатор сразу трех покушений на императора Александра II. Последнее из них — 1 марта 1881 года— привело к убийству царя… Сталину тогда не было и полутора лет. Но вот суть будущего сталинского мировоззрения, видимо, точно отражает позиция его предшественника по борьбе.

На суде по делу 1 марта на вопрос, православный ли он, Андрей Желябов ответил: «Крещен в православии, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в истину и справедливость этого вероучения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетенных и слабых, и если нужно, то за них и пострадать: такова моя вера»[69].

Ну как тут не вспомнить диалог брата Ивана с братом Алешей из «Братьев Карамазовых» Федора Достоевского.

Поэтому Михаил Юрьевич Лермонтов и написал в 1830 году и ровно почти за 100 лет до появления полуторагодовалого Иосифа на политическом олимпе СССР стихотворение «Предсказание»:

Настанет год — России черный год —
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать:
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек —
В тот день явится мощный Человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
И горе для тебя! Твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.

С учетом высказанных мнений представителей Православной церкви все же остается открытым поставленный мною ранее вопрос: так как же поступил бы Сталин, окажись и вправду в его руках оружие сверхтитанической силы? Причем это оружие было бы сосредоточено только в одних, и именно его руках.

Тут нам придется осмотреться среди сталинских современников и понять: а был ли Сталин авторитетен как глава государства в те времена?.. А были ли какие либо идеи относительно того, куда можно развивать державу в мире других держав, чья политическая и экономическая жизнь подчинена единой воле? То есть если не бомбить друг друга…, то как и по каким принципам жить?

Или так… Если остается на государственном горизонте одна страна…, с единой волей по отношению к другим народам, то какие возможны варианты… и с кем из лидеров конкретно во главе такого государства-авторитета можно идти вперед?..

И еще…