Два ледокола: другая история Второй мировой

Вот ведь в чем главная мысль Вашей статьи, Александр Викторович! Не так ли? Ведь только впередсмотрящий всегда слеп…, ибо не видя и, что важнее, не понимая сзади происходящего…, он обречен на катастрофу. А то, что и у зеркал автомобиля есть своя «мертвая зона», так на то водиле-машинисту и голова сверху прикреплена…, чтобы на основе опыта преодоления пространств за штурвалом-то глазами не спать…, ушами музыку просто так не слушать… и внутренним чутьем понимать наличие за собственным плечом очередного исторического конкурента, который спит и видит вмять тебе бочину… и спихнуть на обочину… Да еще и страховые с тебя потом слупить… Так что я очень понимаю преподанную Вам школу знакомого и обыкновенного таксиста Сергея Михайловича… Прав он… тысячу раз прав!

А все эти зубоскалы с комментов Ваших писем — просто ущербны в главном… В фантазии…, а вернее, в ее отсутствии… Не умеют они абстрагироваться от исторических парадигм параллелей и меридианов! Нет в них, понимаешь, элементарных зачатков этики французских просветителей…Увы…

Вот если бы умели абстрагироваться…, то враз бы зрели в корень идеи любого Вашего послания. Одним словом… все эти…, ну, что торчат годами в комментах к Вашим виршам, — все они бывшие совки, наследие СССР и недоваренная мозговая кастрюля нынешней РФ.

Вот и бьют они Вас за то, что им точно понятно… Ну, например, за Ваше поминание пятен на платье Моники…, или за якобы Вашу зависть к гонорарам таких творческих художников и фотографов, как Путин и Медведев…

Мотивируя все это якобы Вашим занудством и повторением избитого.

А ведь это не так! Вот лично я Вас читал, читаю… и с нетерпением надеюсь и далее читать! Так что крепитесь… Уж не знаю, как Запад…, но я мысленно вместе с Вами! Ибо вот за такое Ваше письмо как «Умные, веселые, морозоустойчивые!», я всегда буду искренне рад пожать Вам руку. И как не согласиться с общим тоном комментов к нему, что это лучшее Ваше письмо людям. Ибо это письмо о Вашей доброте и заботе к попавшей в беду живой душе. Хотя это душа и собачья — душа Греты и ее прекрасных молодых щенков…, но за этим Вашим поступком всем видно Ваше доброе сердце… Браво!.. Вот видите, как нам с Вами легко понять друг друга, если на время забыть о людях!

…

Однако позвольте мне вернуться к Вашему коллеге — Резуну-Суворову, а точнее, к Бонапарте…

Право… Владимир Богданович…, вот сколько раз я про себя поминал, что выбранный Вами по собственному почину псевдоним Суворов для Вас все же тесноват.

В самый раз был бы именно псевдоним Бонапарте… А что… согласитесь…, звучало бы не хуже!

— Уважаемые читатели, перед Вами новая работа автора бессмертного «Ледокола» Виктора Бонапарте — «Сослагательная история». В этой работе Виктор решил пересмотреть устоявшейся тезис о том, что история, мол, сослагательного наклонения не терпит…, и что нам всем всегда будет интересно то, что было бы с бабушкой, если бы у нее был бы… — …ну и дальше как всегда интригующе нарастающее крещендо новых открытий Резуна…

А? Владимир Богданович! Иль я не прав? Хотя, с другой стороны, я точно не инспектор ГАИ и, конечно же, я не прав!

Поэтому продолжу о том, в чем я имею шанс оказаться правым…

Ну а главный вопрос вот этого моего краткого экскурса к Наполеону остался, конечно же, нераскрытым. Это вопрос вроде бы чисто военно-тактический. А что это, собственно, Бонапарте погнал своих маршалов и гвардию с примкнувшими к ним военными с пол-Европы именно на Москву, коль она-то в то время столицей Российской империи и не являлась? Неужто Бонапарте об этом факте не догадывался? Аль он не понимал, что если в твоих руках отсутствует глава покоренной тобою страны, то смешно вести какие-либо переговоры о мире.

Вот и сидит Бонапарте, как дурак, в центре сожженной Москвы, оставшись без провианта и зимних квартир…, на город тихо начинает падать снег и поддавливать первый морозец, а император всея Европы пишет письма императору Александру I с предложением мира и дружбы… А так как Александр I, как и положено царю, находится в своей столице, то есть в Санкт-Петербурге и ровно почти в 700 километрах северо-западнее от письменного стола Бонапарте, то понятное дело, что русский император кладет на эти письма француза с прибором…

Не кажется ли Вам, мои читатели и коллеги, что эта картина отражает некую клинику в мозгах великого полководца всех времен и народов! Что же это его действительно не сподобило двинуть военную армаду сразу на Санкт-Петербург? Оно ведь было и ближе… и удобнее… И военно-политически эффективнее! Да и не мучились бы мы сейчас вопросом: что, собственно, тогда бы предпринял в ответ наш Михаил Илларионович?!

Да и Минкин сейчас бы не ворочался в ожидании телефонного звонка Владимира Богдановича…

Если серьезно — то ответить на этот вопрос кратко очень трудно. Хотя я знаю человека, который уже блестяще ответил на этот вопрос довольно лапидарно, в моем, конечно, понимании…