Два лета войны (СИ)

   Следом за родителями из дома выбежал Витька. Нюра слышала, как он закричал, видела, как он бросился к фашистам, стал отталкивать тех от матери, пытался отпихнуть то одного, то другого, ругаясь на немцев громко, зло, отчаянно. Один из них со свирепой гримасой обернулся и крепко ударил кулаком Витьке в лицо, а затем прикладом - по ногам. Паренёк, скорчившись от боли, упал. Вырвавшаяся из рук конвоиров мать с плачем бросилась к своему сыну. Ей не дали коснуться его, грубо подхватили и уволокли за ворота.

   - Витя! - заорала у себя дома Нюра.

  Но её мама тут же закрыла ей рот своей ладонью.

   - Тихо! - скомандовала она на ухо дочке.

   - Пусти, пусти меня! - Нюра пыталась бормотать и вырываться из рук матери.

   - А вчера на соседней улице также... - прошептал Валя, десятилетний братишка Нюры, с любопытством и страхом выглядывая из-за маминой спины.

   - Кого взяли? - Нюра наконец-то отпихнула от своего рта материнскую ладонь.

   Мать устало обернулась, словно знала ответ на дочкин вопрос.

   - Я видел вчера, я на яблоне сидел, видел всё... - заторопился Валька.

   - Учительницу вашу, - оборвала его мать.

   - Почему? - Нюра задохнулась от ужаса.

  Мама поджала тонкие сухие губы и строго произнесла:

   - Потому что, молчи. Время такое, лучше молчи, но делай по-своему.

  Нюра непонимающе уставилась на мать. Рядом примолк Валька. И только Нюрина бабушка тихо заругалась у другого окна:

   - Ух, шашк′и. Собаки. Лают и лают, - она вслушивалась в громкую немецкую речь на улице.

  В этот раз к ним немцы не пришли. И когда всё закончилось, Нюра, как была в ночной сорочке, побежала на улицу.

   - Плат накинь хоть, заполошная, - прикрикнула вслед бабушка.

   Витька лежал с разбитым лицом во дворе и не двигался.

   - Витя, Витенька... - Нюра опустилась рядом с ним на колени. - Витюшка... - она взяла его голову в руки.

  На какую-то минуту показалось, что он не дышит. И сердце провалилось куда-то вниз.

   Витька слабо открыл один глаз. Второй уже заплыл от удара.

   - Витя!.. - Нюра обняла его и зарыдала.

   - Ну, тише, тише... - Витька попытался подняться. - Не реви... Цел я. Жив.

  Скрипнула калитка. Это Нюрина мать вошла во двор.

   - Пойдем к нам, Витя, - она помогла пареньку подняться. - Пойдем пока к нам.

  Скоро их отпустят. Все выяснят и отпустят.

   Ожидания не оправдались. Через день Витиных родителей и некоторых других коммунистов повесили на главной площади.

   Немцы приказали Борису Петровичу выделить рассаду и работниц для посадки клумбы вблизи военной комендатуры.

   Выбор Бориса Петровича пал на Нюру и Лиду. Он объяснил им, какую рассаду лучше взять.

   - Ишь ты, клумбу они захотели! - фыркнула Нюра, набирая растения в теплице. - Ладно, сделаем... - девушка сосредоточенно потерла ладони друг о друга.

  Лида заговорщицки подмигнула и добавила:

   - Запомнятся им наши цветочки!

   Пока шли к клумбе, заранее подготовленной другими рабочими, Нюра и Лида не сказали ни слова. Так же молча они принялись за посадку.

   - А верёвки у нас нет, - шепнула Лида, оглядывая скудный инвентарь. - Для разметки.

  Нюра поправила тыльной стороной руки платок, наползающий на брови.

   - У фрицев надо попросить, - также тихо ответила она.

  Что Лида и сделала. Она неплохо знала немецкий. В отличие от Нюры, которая разговор понимала, но говорила очень плохо.

  Конвоиры отреагировали на просьбу, принесли верёвку и ушли в свою казарму.

  Девочки быстро начертили всё, что необходимо.

   - Вот эти ростки здесь посади, - Лида указывала Нюре на квадратик в углу клумбы. - А вот эти я сюда, - и Лидия сажала ту же самую рассаду в другом углу.

   Работали долго, не спеша, сосредоточенно, время от времени поглядывая по сторонам и на двери комендатуры. Рядом с нею находилось немецкое казино и земельное управа, за которой в двухэтажном здании с балконом жили немецкие офицеры. Там же, рядом, находилась прачечная, где работала Нюрина мать. Между комендатурой и управой стоял артезианский колодец. С другой стороны площади - жилье для военнопленных, обслуживающих немцев, и временная партизанская тюрьма, предварилка, как все называли ее между собой.

   Нюра думала о том, как завтра передаст Борису Петровичу кое-какие разговоры фрицев у казино. Вот так из, казалось бы, неприметного, из подслушанных слов, из подсмотренных действий фашистов - как по камушку выстроится крепость - вырастет, спланируется и осуществится новая подрывная операция подпольщиков. А потом Нюра и Лида соберут еще какие-нибудь сведения...

   Некрепкий сон Нюры разбудил какой-то шорох в сенях. Девушка тут же спрыгнула с кровати и тихонько, но быстро пробралась к дверям.

   - Витя... - растерянно прошептала Нюра, различив в темноте фигуру паренька. - Ты куда?

   Тот замер на мгновение, потом обернулся к девушке.

   - Мне надо уйти. Иди спать, - мягко прошептал он.

   - Куда? - не унималась Нюра,

   - На площадь.

  Нюра вздрогнула. Вчера на площади немцы казнили коммунистов. И снова встало перед глазами жуткое видение виселицы, и снова душу заполонил ледяной страх.

  Бесправие и безысходность, а еще безумную жажду мести и борьбы - вот что ощущала тогда Нюра.

  Повешенных не разрешили снять. И объявили, что любой, кто попытается это сделать будет расстрелян.