Два лица Пьеро

Самое время было признаться ему, что она сидит как бы в своем кабинете, и эта ваза принадлежит ей, и это бархатное кресло, и весь уютный дом с комнатами, коридорами и лестницами – тоже. И что она, зная о том, что здесь совсем недавно произошло, не осуждает его за то, что он избавился от трупа. Наверняка он сделал это как-то умно, подбросив поближе к полиции или консульству, то есть убийством русской женщины будут заниматься и, возможно, даже найдут убийцу. Хотя, с другой стороны, след может привести к отелю… И вот, чтобы этот убийца был обнаружен как можно скорее, Женя с Микой и проведут свое собственное расследование, быть может, расскажут историю Аллы Милену, а уж он посоветует, как им поступить, чтобы избежать неприятностей. Милен… А ведь он уже знает, что отель принадлежит Жене. И рассказал об этом Мике.

Голова стала легкой и пустой. Да и тело тоже. И как это так случилось, что они молча просидели почти час, лишь хрустально чокаясь и обмениваясь понимающими взглядами.

Она и поблагодарила его молча, кивнув головой и прикрыв глаза, мол, спасибо, мне пора. Он протянул ей тяжелую гроздь. Она взяла, улыбнулась, поблагодарила его и вышла в коридор. Поднялась к себе, посидела немного, пощипывая виноград, затем распахнула балконную дверь, впуская в комнату сильный сладкий аромат липы, разделась и легла. Поначалу следила за движущимися тенями на потолке – свет фар от проезжающих машин приводил в движение крону липы, – затем уснула. И снился ей удивительный сон, словно лежит она в этой же комнате, расслабленная и легкая, и что появившийся ниоткуда молодой мужчина, пахнущий апельсином, обнимает ее, шепчет ей на ухо ласковые слова, говорит, что соскучился. И это был не Залетаев. Нет. У него был другой запах, другие руки и губы…

Она открыла глаза и поняла, что задыхается, что мужчина вошел в нее и теперь плавно покачивался на ней, словно она – лодка, а под ней морские волны… И не было ни сил, ни желания прекращать эту ночную игру воображения. Она знала, что, даже проснувшись, она продолжает спать и наслаждаться этим неизвестным ей мужчиной. Ей никогда еще не было так хорошо, свободно, тепло и сладко. И это длилось так долго и так невыносимо приятно, что в какой-то момент она подумала, что это пришла смерть, что она именно такая, спасительная, как дар перед тем, как ее окончательно накроет чернота… И когда ее стоны перешли в какой-то странный, почти каркающий стон, когда она уже начала превращаться в ненасытного зверя, готового разорвать свою добычу и проглотить ее с кровью, она спокойно и с наслаждением приняла эту смерть. И замерла, обливаясь потом.

– Ты кто? – спросила она, нащупывая рукой выключатель лампы. И увидела густые черные волосы, бледный лоб мужчины. Он отпрянул от нее, кубарем скатился и замер где-то рядом.

Она приподнялась на подушке и увидела рядом с собой полураздетого мужчину.

Он лежал с закрытыми глазами, оглушенный тем, что произошло.

– А ты кто? – вдруг услышала она.

И тут она выругалась. Словно в ней проснулся подросток, та самая девчонка-оторва, которой она когда-то была. Затем еще раз и еще.

– Русская, – тихо засмеялся мужчина. – Я думал, что ты Алла.

Она вскочила, обернулась простыней, села.

– Ты как сюда вошел?

– Так ты же сама оставила дверь открытой.

Значит, выпив вина и вернувшись к себе, она забыла запереть дверь. И теперь какой-то мужик изнасиловал ее, принимая ее за Аллу.

– Меня зовут Горан, – мужчина говорил с акцентом. – Прости. Так уж вышло.

Неплохо вышло, промелькнуло в голове. Но вслух она этого, понятное дело, не сказала.

– А если бы вместо меня была какая-нибудь старуха, ты поступил бы точно так же? Или… вообще мужчина? – У нее невольно вырвалось гортанное начало готового прорваться истерического хохота.

– А я еще подумал – запах не тот… другой парфюм… Да и… все остальное.

– Полицию вызвать?

– Не надо полицию, – он энергично выставил вперед руку, ладонью кверху.

Горан тоже уже поднялся, подтянул джинсы и сел по-турецки, разглядывая ее. Ни страха, ни растерянности на его лице не было. Он улыбался счастливой белозубой улыбкой. Хорошо сложенный, худощавый, загорелый, с копной черных, с седой прядью, густых волос, глаза, ни синие, ни черные, цвета ночи, на шее золотая цепь, кулон в форме скрипичного ключа запутался в черных волосах на груди. Она с ужасом подумала, что если бы не этот золотой скрипичный ключ, то при его мужской настойчивости она бы снова могла откинуться на подушку и закрыть глаза, чтобы испытать все опять.

– Это ты удушил Аллу? – спросила она, бросаясь к выключателю на стене. Вспыхнул свет, и все происшедшее в этой комнате приобрело какой-то странный смысл, смахивающий на продолжение долгого сна.

– Что я сделал?! – нахмурился он.

Она уложилась в несколько секунд, чтобы рассказать о том, что случилось с Аллой.

– У тебя здесь… – Она ткнула пальцем в его кулон, – У нее сережки были такие…