Два малыша, два жениха и одна мама-невеста

— Я заметил, что ты сегодня часто улыбалась. Тебе понравилось здесь?

— Багратион построил дом в удивительном месте. Здесь какая-то особая энергетика. Так хорошо, спокойно… Воздух чистый, дом очень красивый… Люди, что работают тут, приветливые…

Потёрла свои плечи руками. Было немного прохладно, несмотря на то, что меня укрывал тёплый палантин.

— Согласен. Место и правда необыкновенное… — он остановился, а потом снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. — Пойдём обратно, а то ты замёрзла.

А мне стало очень хорошо. Может, я себе всё придумываю, а может, и нет. Но Димитрий как-то особенно ко мне относится. Он своими действиями словно говорит о своих нежных чувствах ко мне. Может, это из-за детей, а вдруг, он что-то действительно чувствует именно ко мне?

Признаюсь честно, он мне очень нравится.

Люблю ли я его? Не знаю…

Но если на миг представить, что его вдруг не станет в моей жизни или не он окажется отцом моих детей, то в моей груди образуется горечь и хочется протестовать, чтобы он не исчезал…

Может, это и есть любовь?

Когда ты начинаешь привыкать к такой вот заботе и начинаешь нуждаться в человеке?

А может это просто мой эгоизм?

А может, зарождающееся нежное чувство?

В полнейшем молчании мы вернулись назад, но молчание это не было тягостным и напряжённым. Оно было уютным, как будто так и должно быть.

— Спокойно ночи, — пожелала ему, когда Димитрий проводил меня до комнаты.

— Спокойной и тебе, — сказал он и собрался уйти, а я задержала его, поймав за руку.

Сама себе удивилась, но этот порыв шёл от самой души…

Подошла к нему, и чуть приподнявшись на носочках, осторожно прикоснулась губами к его губам.

Посмотрела в его глаза, словно спрашивая разрешения и надавила губами на его губы.

Нежно и не спеша он позволил углубить поцелуй.

А я целовала его и чувствовала нежность в уголках его губ.

Не знаю, когда его руки оказались на моей талии и осторожно, очень бережно притянули к себе, трепетно ласкали мою спину…

Поцелуй длился долго. Он был таким чувственным, нежным и невозможно сладким.

Я с удовольствием отдавала этому мужчине свою нежность…

И когда моё тело ослабло от этой ласки, он обнял меня крепче, словно обещая своими объятиями, что я дорога ему, желанна…

— Я так понимаю, ты уже определился и принял решение? — раздался голос Тимура, разрушая сказочный момент и вызывая дрожь страха по всему телу.

Димитрий нехотя оторвался от меня, поцеловал в висок, открыл дверь в комнату и сказал:

— Спокойной ночи, Настя.

— Э-э-э… — протянула я, не спеша уходить и не понимая, почему Сарбаев такой злой и чем эта злость грозит Димитрию.

— Спокойной ночи, Настенька, — ядовито пропел Сарбаев, а потом посмотрел на Сталя и сказал: — Пошли, отец нас ждёт в кабинете. Есть разговор.

* * *

После бурного дня, перед сном я просто была обязана позвонить своим девчонкам и рассказать какой крутой вираж совершила моя судьба после того как я рассказала о своей беременности начальству.

— Оу… Настя, ты время уже видела? — сонно поинтересовалась Маша.

— О! Привет девочки! — поприветствовала нас Ульяна, которая подключилась к скайпу на полминуты позже. — Маш, ты чего такая кислая?

Машуля скривила свой носик, и тяжко вздохнув, рассказала:

— Моих сыновей сегодня обозвала одна сумасшедшая мамаша из школы. У нас собрание родительское было. Я не сдержалась и обматерила её. А на её защиту встала другая овца… ой, долго рассказывать. Короче, вечер вышел тот ещё… Вот пью вино, муж мне ступни помассировал. Дети, правда, называют меня классной, а у меня внутри гневный ёжик сидит и требует мести.

— О-о-о… — протянули мы в один голос с Ульяной.

— Я всегда тебе говорила, что у тебя не язык, а ядовитый нож, — улыбнулась Улька.

— Договоришься, и получишь этим ножом… Ох, Настя, что-то интерьер я не узнаю. Не твоя же квартира, это точно. Где это ты? — Машка натурально удивилась.

— Это куда, тебя мать, занесло? — спросила Улька, приближая своё лицо, чтобы лучше рассмотреть мою комнату.

Улыбнулась, коварно выдерживая театральную паузу и сказала:

— Я теперь живу в доме Сарбаева Багратиона Тамерлановича, отца Тимура.

— Чё? — опешила Улька.

Машка в этот момент пила вино и от моих слов прыснула прямо на экран ноутбука и закашлялась.

Несколько минут мы с Улькой лицезрели как Машка протирает забрызганный экран.

— А теперь объясни, — сурово произнесла Машуля. — Это, каким таким ветром тебя занесло к папаше Тимура?!

— Да, расскажи-ка в подробностях, Настенька, — закивала головой Ульяна.

— Ну-у-у… В общем, дело было так…

И я рассказала им всё, начиная с того самого момента как ко мне поздней ночью приехал Сталь.

Рассказала, как он трогал мой живот. Про малышей и как я почувствовала их шевеление внутри себя. Про сумбурное утро и о том, как прошёл мой оставшийся день.

Даже про недавний поцелуй рассказала.

Умолчала лишь о том, что Сталь тоже сын Сарбаева старшего.

— Как видите, ваш совет рассказать боссам о беременности вылился в такой вот результат, — развела я руками.

— У меня кончились все слова, — произнесла задумчивая и даже ошарашенная Машка.