Два малыша, два жениха и одна мама-невеста

— И что ты предлагаешь? — зашипел я на него. — Оставить всё как есть? Посадить ублюдка в тюрьму и сделать вид, что ничего не было?

— Я этого не говорил. Я могу всё сделать сам.

— Нет, Баграт. В этот раз это дерьмо коснулось лично меня и моей семьи и я должен сам разобраться с тем, кто… кто чуть не убил Настю. И не смей мне мешать!

— Будьте осторожны, — сказал он. — О Насте я дам знать как будут первые новости.

— Спасибо.

* * *

Сталь

Я смотрел на это жалкое ничтожество, которое и мужчиной назвать было нельзя, и не понимал, откуда он взял смелости взять в руки пистолет и выстрелить?

— Простите… — захлёбывался слезами этот недоумок. — Я… Я… Я не понимал, что творю… Простите, пожалуйста…

Я посмотрел на Стаса и тот снова врезал тяжёлым ботинком этому крысёнышу в челюсть, в конец разбивая ему губы.

— Рассказывай всё с самого начала, — сказал я жёстко. — Скажешь правду и даю слово, умрёшь быстро и безболезненно. Будешь снова юлить и нести чушь… Тогда ты познаешь все прелести мучений. Говори!

Мой несостоявшийся убийца зарыдал в голос и упал лицом в землю. Пополз к моим ногам.

— Пощадите! Молю вас! Ну попутал меня бес, с кем не бывает? Алла вскружила мне голову деньгами! Она обещала, что мы будем очень скоро богатыми и заживём на берегу моря! Она обещала и обещала, а потом вдруг сказала, что её план с треском провалился!

— Какой план? — спросил Тимур, который едва держался на ногах. Испарина выступила у него на лбу, но он не подавал виду, что ему больно.

Жалкий отморозок поднял голову и, утерев сопли и слёзы вперемешку с кровью, быстро заговорил.

— Она сказала, что её раскрыли… Она сказала, что если она вдруг умрёт, то я должен буду за неё отомстить. Она ещё сказала, что она меня любит больше жизни… Я не хотел, чтобы её забирали у меня… Но я пообещал ей. За это она дала мне много денег… Но не ради денег я пошёл на убийство!

— А ради чего? Ради мести? — спросил я.

— Она же была старше тебя лет на тридцать, — произнёс Тимур. — Неужели старая и озлобленная женщина могла приглянуться молодому парню?

— Я её любил! — воскликнул этот недоумок и кинулся было на нас с Тимуром, пытаясь нанести хоть один удар своим жалким кулачком. — Она была не просто моей женщиной! Она была для меня как мать! Она меня из говна вытащила! А вы её убили! Вы монстры! Я всё знаю про вас! ВСЁ! ВСЁ ЗНАЮ! — он вдруг рассмеялся безумным и истеричным смехом. — Она мне сказала, что великого Сарбаева Багратиона сломит лишь смерть его сыновей. Я не хотел убивать ту женщину! Я хотел убить только вас двоих, чтобы он узнал как больно терять близкого и дорогого человека! Вы отобрали её у меня!

Тимур не сдержался и с силой нанёс удар здоровой рукой по голове этого ничтожества.

— Скотина! — взревел Тимур, а потом зашипел уже от собственной боли в плече.

— Полегчало? — спросил я его, когда он отошёл от мычащего и скулящего тела.

— Да, — сказал он.

Я приблизился к парню, лицо которого после избиений выглядело как кусок отбивного мяса, и спросил:

— Кто ещё знает об Алле и её махинациях?

Он молчал и пускал кровавые пузыри. Я не сдержался и схватил мразь за волосы, и поднял его голову.

— Отвечай! — взорвался я. — Отвечай или клянусь богом, я своими руками вырву твои глаза и твой язык!

— Ни… кто-о-о… — пробормотал он. — Никто… не знает…

Отпустил брезгливо его голову и протянул руку в сторону Стаса.

— Пистолет. Дай мне пистолет.

— Дим, ты уверен? — спросил меня Тимур.

Я обернулся к нему и сказал:

— Моя жена из-за него лежит сейчас на операционном столе. Рана серьёзная… Мои дети могут остаться без матери, я без любимой женщины! И эта мразь не смеет жить на этом свете. Я не бог, Тимур, чтобы решать, кому жить, а кому нет, но судьёй я могу быть. И приговор для этой мрази только один…

Я без сожалений нажал на курок.

— Смерть…

— Если бы ты начал сомневаться, то тогда бы я убил его. Лишь поэтому я спросил, уверен ли ты…

Я посмотрел в лицо Тимура и кивнул.

— Уничтожьте тело, — сказал я Стасу и вернул ему пистолет.

Тот молча принял мой приказ и начал давать распоряжение своим людям.

Раздался телефонный звонок.

— Это Баграт, — сказал я Тимуру и принял вызов. — Говори, Баграт…

— Настенька… Она жива, Дима, — произнёс сквозь слёзы Баграт. — С ней всё будет хорошо. Как гора с плеч…

— Спасибо… Спасибо…

Тимур обнял меня здоровой рукой, а я не смог сдержать слёзы.

— Она жива, Тимур. Всё теперь будет хорошо.

— Я знал, что Настя справится. Она не могла оставить наших сыновей, Дима. И тебя не могла…

Я посмотрел на него и сказал:

— Прости, если что-то было не так, Тимур.

— Давно уже простил.

Когда мы ехали в автомобиле, возвращаясь назад в больницу, Тимур неожиданно произнёс:

— Знаешь, я очень горд, что ты будешь растить моего сына. Будь ему хорошим отцом, Дима. Как твой отец был для тебя.

В его голосе слышалась горькая печаль.

— А кто сказал, что ты не будешь своему сыну отцом? — спросил я у него.

Тимур удивлённо на меня посмотрел и затаив дыхание, поинтересовался:

— Что ты имеешь в виду?

Улыбнулся ему устало и сказал:

— Моим сыновьям необходим крёстный отец.

Тимур расплылся в улыбке, а потом и вовсе рассмеялся.