Два мира

Светка безмятежно топила ладони под краном, улыбаясь своему отражению в на удивление чистом зеркале. Под шум воды, изрекаемой блестящим обрубком сантехники, началась трансформация моего «ой, а что же будет?» в «собственно, какого хрена?».

Подруга тем временем, игнорируя переходный период моих переживательных конструкций, с философским спокойствием подставила руки навстречу тёплому потоку сушилки.

Меня злил её поведенческий коктейль из невозмутимости и нарочитости. Почему волнуюсь одна я, а она только и делает, что всё усугубляет? Зачем было злить Бунина – человека, пусть за адекватность которого и ручается МВД, но не факт что подобные проверки на моральную прочность ему ещё кто-то устраивал. Точнее, нет гарантии, что тот рисковый персонаж жив и здоров. А, может, это и правильно, может, это и есть пресловутое самоуважение?

– А ты что-нибудь слышала про этот фильм? На который мы сейчас пойдём? – Котова с ясным, почти детским взором подтвердила моё присутствие здесь.

– Нет, – вздохнула я.

– А она действительно на мышку похожа, – выдохнул мой Внутренний Критик.

ЕГО МИР. Глава 3

– Ром, ну давай на ужасы, а? – Бунин с надеждой пробасил за плечом. – Вон и девчонки согласны.

– «Девчонки»? А ты быстро адаптируешься, Вася.

– Ну а чё? Нормальные же.

– Ну нормальным же «девчонкам» ужасов хватило вчера в твоём кабинете.

– Ну посмотри на афишу. Явно же… фигня.

Тот редкий случай, когда целиком и полностью правда на стороне капитана Бунина, но Она сказала, что выбрала бы комедию. Значит мы все пойдём на комедию.

Штурмовавшие приступы мигрени плавно вошли в фазу штиля, вернув способность анализировать. В машине казалось, что это ошибка. Я принял неверное решение. По этому дрянному поводу головная боль превратилась в оркестр невыносимых ощущений. Но это была весьма преждевременная капитуляция.

– Ну где они? Через две минуты фильм уже начнётся, – Вася смотрел по сторонам, периодически непроизвольно жонглируя набранными в буфете аксессуарами посетителей кинотеатра.

Пакеты с попкорном и газированные бутылки так и норовили покинуть крепкие объятия капитана Бунина.

– Я надеюсь, ты деньги с них не взял за вот это вот?

– Ты совсем? – капитан обиженно схватился за особенно резвый пакет кукурузы, – Конечно, не взял. А они предлагали. Настойчиво!

Он так похож на участника пубертата: нелепый симбиоз душевной инфантильности и возрастного налёта. Хотя почему «похож»? Он самый что ни на есть истинный представитель выросших детей. Выросших, но не повзрослевших.

С их точки зрения, каждый может стать взрослым – это вопрос времени. Однако они упускают тот факт, что далеко не каждый в силах перестать быть ребёнком – это уже вопрос самоорганизации. Интеллектуальной гигиены, если будет угодно. Целенаправленный поиск и устранение любых недостойных взрослого человека конструктов. Обида, неуверенность в себе, грусть-печаль-тоска и иже с ними. Всё, что делает тебя слабым и беспомощным. Всё, что делает тебя ребёнком в этом взрослом мире и обрюзгшем теле. Несмотря на то, что население в большинстве своём – жалкие и несчастные дети, пусть получившие паспорт и окончившие такие же не нужные, как они сами, ВУЗы, мир не перестанет быть взрослым. Как церковь не перестает быть святыней, вопреки миллионам грешников, пылящих псевдораскаянием на иконостасы.

Только взрослый человек может управлять этой вереницей плачущих о несправедливости жизни седеющих и дряхлеющих детей. Всё просто – ты или ведомый, или ведущий. Любая слабость – верный признак того, что ты ещё ребёнок, а значит ешь, спи и испражняйся. И слушай взрослых. Это всё, на что ты можешь рассчитывать в этом мире.

Когда ты взрослый, можешь позволить себе только одну слабость – ненависть к сильному. Ненавидеть слабого – это пустая трата души. Ненавидеть сильного, значит, становиться сильнее самому, обретая нужные качества, чтобы в последствии уже он тебя ненавидел, как символ своего поражения.

– Девчонки, а мы уж думали, что вы сбежали, – приветливый голос Васи заставил вздрогнуть задремавшую билетёршу.

– Не надейся, – Котова выхватила ведро попкорна из мужественных рук Бунина.

– Билетики, – пришла в себя охранительница кинопространства.

Она с чувством надорвала край каждого бумажного квадратика, где бездушная машина оставила сведения о названии фильма и времени сеанса, отошла в сторону и уже в спину бросила обыденное «приятного просмотра».

Полупустой, полутёмный и полукомфортный зал. На большом экране забегали анонсы предстоящих благодарному зрителю киношных удовольствий: череда полуреальных событий с полуталантливыми людьми.

Погасший свет возвестил о начале того самого приятного просмотра с тем самым, чем смог порадовать буфет.

Традиционный европейский сценарий традиционной европейской любви мужчины и женщины. Безмятежная жизнь до, волнующий момент встречи и счастливое существование после. Курьёзные, по видению сценаристов, ситуации, заставляли зрителей давиться попкорном от смеха, грустная музыка когда «ой, нет, не получается» и счастливый финал поцелуев в фате и смокинге. Детское кино для детского мышления.