Два мира

– Душно как здесь и нехорошо. И стражи странно себя ведут. Очень странно…

Со стражами действительно творилось что-то неладное. Они уже вышли из медитации и теперь таращились испуганными, детскими, ничего непонимающими глазами на Дмитрия и отца Ивана.

– Не получается ничего, – тихо, с усилием прошептал Серебряный, – наша магия бессильна, мы… в ловушке... мы… – Серебряный запнулся, словно забыл все человеческие слова. Прощебетав что-то на своем языке, он стал энергично махать руками, как крыльями. Помахав так несколько минут, он свернулся на дне ямы клубком и заснул.

– Мы бессильны! – воскликнул Клен неожиданно тонким, детским голосом и с ужасом посмотрел на спящего Серебряного. – Мы обречены на медленную смерть, – Клен вдруг заплакал.

Это было как удар грома. Дмитрий и отец Иван вытаращили глаза. Разум отказывался понимать увиденное: они нас разыгрывают, они дурачатся, – успокаивал себя Дмитрий. Примерно об этом же думал и отец Иван.

Это казалось невозможным! Стражи – невозмутимые солнечные создания, бесстрастные, веселые… и тут… Но с каждой секундой Дмитрий и отец Иван убеждались, что с их светлыми друзьями происходит что-то страшное. Серебряный на глазах становился белым. Дышал он очень редко и с трудом – это было похоже на какое-то глубокое оцепенение, а не на сон.

Клен напоминал смертельно перепуганного ребенка. Потрогав Серебряного, он завыл от отчаянья:

– Мы пропали, мы пропали, помогите, кто-нибудь, помогите! – Клен кричал в пустоту перед собой. Дмитрия и отца Ивана он почему-то не воспринимал или не видел.

– Больно и душно, как невыносимо душно, они убили лес, деревья умерли и мы умираем, – четко и раздельно сказал Серебряный, не открывая глаз. И опять погрузился в свое «мертвецкое состояние».

Слова Серебряного произвели на Клена уничтожающее действие. Испустив крик, полный запредельного отчаянья, Клен забился в самый дальний угол ямы. Он мелко дрожал, его плач стал переходить в страшный хрип, похожий на скрип сухого мертвого дерева. Клен задыхался. Дело приобретало совсем дурной оборот.

Дмитрий с отцом Иваном заметались по дну ямы, не зная, что предпринять. Вдруг Дмитрий от отчаянья, сам не понимая как, стал громко читать стихи. Это был Блок, когда-то Дмитрий очень любил его поэзию. Пописывал и сам стишата. Потом они превратились в песни. Даже рок-группа своя у него была. Но все это было так давно, в какой-то другой жизни. Уже больше пятнадцати лет он не писал стихов и не интересовался поэзией. И тут его прорвало:

Девушка пела в церковном хоре

О всех усталых в чужом краю,

– читал Дмитрий громким, немного торопливым голосом, но внятно, –

О всех кораблях, ушедших в море,

О всех, забывших радость свою!

Так пел ее голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мрака смотрел и слушал,

Как белое платье пело в луче!

– Дмитрий ощутил чувство полноты: как-то одновременно ему вспомнилось и давно забытое романтическое, восторженное ощущение надмирной красоты от чтения хорошей поэзии; это чувство совместилось в нем с воспоминанием о том, как девять лет назад он стоял на северном склоне Холма, залитый беспредельным Светом:

И всем казалось, что радость будет,

Что в тихой заводи все корабли,

Что на чужбине усталые люди

Светлую жизнь себе обрели!

И голос был сладок, и луч был тонок,

И только высоко, у Царских Врат,

Причастный Тайнам, плакал ребенок

О том, что никто не придет назад!

Чтение стихов подействовало на стражей магически. Клен перестал хрипеть, а Серебряный медленно открыл глаза. Стояла полная тишина. И тут послышался голос снаружи ямы, женский голос, он что-то напевал, но слов было не разобрать.

– Слышите! – воскликнул Дмитрий, – слышите? Это идет она, незнакомка.

– Игуменья идет нас спасать, – сказал Клен и засмеялся.

– Что мы стоим? Надо действовать. Девушка! Ау! Помогите! Мы здесь! Помогите! – закричал отец Иван.

Пение смолкло. Послышались осторожные шаги. На фоне небесной голубизны возникла фигура девушки с любопытным, немного испуганным лицом:

– Как вы там очутились?

Дмитрий и отец Иван пожали плечами.

– А вы неопасные? – в голосе незнакомки мелькнула тревога.

– Нет, что Вы! – воскликнули Дмитрий и отец Иван в один голос, а Клен смешно закивал головой. И даже Серебряный, еще бледный, улыбнулся девушке и помахал рукой.

– Странные вы, чудные, – подытожила незнакомка и рассмеялась чистым и звонким голосом. Дмитрий тут же вспомнил, как видел все это в зеркале Принца.

– Я знаю, как вам помочь, подождите. – Незнакомка скрылась. Через несколько минут на дно ямы опустился конец веревки.

***

Капитан падал. Как молния он прорезал Курган. Прошил насквозь сложные лабиринты, что тянулись на многие километры под Курганом – непреступные темно-серые бастионы тюрем и рядом с ними, словно в насмешку, разноцветные балаганы, аттракционы, гигантские карусели, мигающие тусклыми огоньками огромные, тихо позвякивающие странные машины – радость и наслаждение для послушных жителей Кургана.